– А чо не хило, всю жизнь живи как хочешь, а перед смертью покаялся, раз и в дамки, ты уже в раю. – Засмеялся довольный своим высказыванием сержант. Было видно, что это высказывание понравилось всем.

– Не все так просто. Для того Господь и не даёт нам знать день своей кончины, что бы мы помнили о смерти постоянно, не забывали Бога и каялись. Вот вы старший лейтенант, думаете перед смертью покаетесь, а вдруг через неделю бой и не придётся дожить до старости.

– Ну, я думаю что мой час ещё не настал. Где-то стреляют, а мы здесь отдыхаем как на курорте. Правда курить хочется. Отец Александр яви чудо, достань нам сигарет. – Старший лейтенант сглотнул слюну.

– Жрать охота! Со вчерашнего дня ещё не кормили. – Зудел сержант, более других страдавших от голода, ввиду своей мощной комплекции.

Отец Александр стоял молча с закрытыми глазами, постоянно крестясь. Это был тщедушного телосложения иеромонах, лет пятидесяти, с длинными распущенными волосами в старой фуфайке, одетой на подрясник. Окружающие молча смотрели на него, как будто боялись помешать тому, сделать какое-то очень важное дело. Наконец отец Александр открыл свои удивлённые глаза и заговорил скороговоркой:

– Будет, будет вам обед и сигареты будут. Только вот Родине послужить придётся ребятушки. Ой как послужить придётся то милые. Есть ли средь вас крещённые?

– Есть. – Хором ответили заключённые под арест.

– Оказалась что крещённые все, только о Боге и учении Его, знали мало. Капитан и сверхсрочники иногда даже ходили в церковь, и ставили там свечи к иконам. Вдруг батюшка стал какой-то более торжественный и заявил:

– Все вы под Богом ходите и не кто своего часа не знает. Многие думают, что ещё поживут. А им уж смерть уготована. Покайтесь, ибо приблизилось царствие небесное. Готовые кто либо исповедаться и причаститься?

– От такого резкого оборота Отца Александра, все как-то даже растерялись. Пока не услышали тихий голос Геннадия:

– Я готов батюшка.

– Разрешите и мне. – Капитан смешно вытянул свою шею, но было видно что ему сейчас вовсе не до смеха.

– Я тоже хочу батюшка. – Сержант стал подниматься на ноги, отодвинув нарды в сторону.

– И я. – Нерешительно подтвердил свою готовность старший лейтенант. Всеобщий трепет перешёл и к нему.

– И только лейтенант, все также лёжа, упрямо демонстрировал свою спину окружающим.

– А что же ты? Неужели за всю жизнь ни разу не нагрешил? Сюда-то попал как, как все по ошибке, что ли? – В голосе батюшки слышалась доброта.

Лейтенант резко повернулся и сел, зло глядя монаху в глаза. Затем он выпалил:

– Я единственный кто здесь заслуженно! – Лейтенант заёрзал на полу, как бы собираясь с духом: – Из-за меня погиб мой механик-водитель, да и танк свой потерял к тому же. Когда мы попали в засаду, чечены вначале подбили первую и последнюю машины, а дальше нас расстреливали с обоих склонов как в тире. Тут я принял решение, подняться на правый уступ склона, и оттуда прикрыть своих товарищей. Ведь это очевидно, тогда можно было бы обстреливая левый склон артиллерией и пулемётным огнём, сбить боевиков засевших на высотах. Так бы все и получилось, если бы мой механик-водитель был бы немного по опытней. Танк сорвался и перевернувшись упал. Механик салага ещё был, я же знал это. Я же хотел выручить товарищей, а в результате подставил их.

– Я слышал сводку, почти половина батальона раненными и убитыми. Это вас из своих же кто-то сдал. – Равнодушным тоном ответил старший лейтенант, как будто это было само собой разумеющееся.

– А вы говорите покайся. Чушь все это! Кто моего механика воскресит!?