– Сударь. – Когда наша молодая особа уже готова была сдаться настойчивому господину, наш жандарм постучал в дверь и через мгновение очутился внутри обшарпанной комнатушки:

– Прошу прощения, мне показалось здесь кто-то звал на помощь.

– Позвольте. – Начал было распалившийся мужчина, приводя себя в порядок, поправляя свою бабочку на шее: – Как вы смеете врываться в уборную комнату без стука. Здесь посторонним не полагается.

– Вы дворянин? – Не глядя на важного господина произнёс Владимирский, подовая руку полулежащей на столе, перед зеркалом, девушке: – Прошу мадемуазель.

– Позвольте! Вы собственно кто!? – Начал было возмущённо господин, но осёкся после слов нашего героя:

– Значит не дворянин.

– Вы собственно кто?

– Я Робин. – И Владимирский нанёс лёгкий, но точный удар в солнечное сплетение нашему лощёному господину. От чего у того перехватило дыхание и глаза увлажнились: – Гуд.

– Виктория, папенька назвал, он был у нас комедиантом. – Произнесла девушка в наряде цыганки. Опираясь на руку жандарма, она грациозно соскользнула со стола: – А вы значит Робин Гуд. Отнимаете деньги от богатых и отдаёте их своим поклонницам. – Девушка изобразила равнодушие, надув свои губки.

– Остроумно. Вы мадемуазель Виктория вся в папу. – Последние слова нашего героя поглотил свистящий вздох господина, к которому наконец вернулось дыхание:

– Вы! Вы! – Только и смог тот вымолвить, начиная часто дышать.

– Робин, для близких и друзей. Для вас можно Робин-зон. – Владимирский напустил напыщенности и не скромно разглядывал юную актрису.

– А это наш импресарио. Господин Лорен. – Сообщила смущаясь девушка.

– Это вы намекаете мадемуазель Виктория, на создание цирковых отношений между хозяином театра господином Лореном и его труппой?

– Не ваше собачье дело! – Пришедшего в себя господина Лорена накрыла волна возмущения и злобы и он будучи на вид таким лощёным и упитанным проявил чудеса резвости, борцовским приёмом положив нашего жандарма на лопатки. И тому пришлось изрядно повозиться, что бы взять руку на излом господина Лорена. Ещё мгновение и рука Хозяина театра была бы неотвратимо покалечена, но Владимирский вдруг услышал над своим ухом грудной женский голос:

– Ну словно дети малые. Сударь, пустите уж, вы так ему руку сломаете. Я теперь же пошлю за городовым.

– Наш герой поднял глаза, над ним стояла дама красивой наружности, в возрасте до сорока лет.

– Этот благородный человек, для сведения, заступился за вашу дочь! – Пафосно заявила девушка.

– Заступился? Что это значит Жак? – Жак Лорен не обращая внимания корчил гримасы, обнимая пострадавшую руку. Видимо такое безразличие к своей особе и вызвало гнев у нашей актрисы: – Жак свинья, ты же мне обещал! Ты клятвенно заверял, что это было в последний раз! – Возмущалась Актриса.

– Натали, не устраивай балаган, я тебе все объясню.

– Не устраивай балаган!? Это ты мне предлагаешь в своём балагане!? Мерзавец! – И звонкая пощёчина достаётся хозяину театра: – Извращенец! – И правая щека Жака, познает позор левой ручки актрисы.

– Ну это уж слишком Натали! Ты говори, да не заговаривайся! – Наконец возмутился господин Лорен, подымаясь на ноги: – В конце концов, мы здесь не одни. И ты между прочим не единственная претендентка на роль Огудаловой.

– Жак, что ты такое говоришь!? Опять намекаешь на эту бездарность Петровскую?

– Да! Мне ваша семейка уже вот здесь. – И хозяин театра провёл рукой себе по горлу.

– Жак, это просто недоразумение, мы все уладим. Вика извинись перед господином Лореном.

– Ма!

– Виктория, вспомни чем мы обязаны своему благодетелю. – Настаивала мать: – Жак поверь, она сожалеет и впредь будет более покладистой.