Закончив наше отступление, мы увидим как вернувшись в усадьбу, Владимирский вывел из конюшни кобылу, Звезду Востока. Можно сказать дочку арабского скакуна Янычара, храпевшею теперь от радости, тем самым предвкушая утренний променад. Заседлав её, Владимир помчался верхом, по своей вотчине разминая лошадь, тренируясь сам. По всему маршруту движения были установлены мишени, по которым наш герой на всем скаку, палил из револьвера, дабы не утратить боевого мастерства.

В усадьбу наш барин вернулся к завтраку. В дом он прошёл незамеченным, поднявшись к себе, принял душ. В его доме были ванны с душем и унитазами, все как в современном мире. Воду в дом подавал электрический насос, собранный на Питерском заводе, по чертежам самого хозяина дома. Мастерская Владимирского, та что за Нарвской заставой, где собирали турбину для его гидростанции и электрические двигатели, значительно расширилась и из старой конюшни превратившись в заводик, в основном выпускающий на продажу медные провода. Заводик прибыли пока никакой не давал, но на нем готовили второй генератор, который должен был приводиться в движение паровым двигателем и обеспечивать током весь быстро растущий завод. Ничего подобного не было даже в самом Петербурге.

– К девяти часам, хозяин дома своей кошачий походкой стал спускаться в столовую по боковой лестнице, но услышав внизу голоса замер и заглянул через перила. В низу на площадке шла возня. Георгий штурман буксира обхватил Глафиру за талию, ну или то место где она должна быть. Потому как затянутый на её теле корсет не облагородил талию, лишь выдавив на волю девичью грудь и живот, тщетно скрываемые под шёлковым передником. Глашка была девушкой с фантазией, поэтому на кухне ей не было равных. В свои семнадцать лет, она практически готовила любые русские блюда, присвоив самолично себе звание шеф повара. Георгий, в свои девятнадцать вытянулся до метра девяноста, был жилист и хорош собой, о нем сохли многие девчонки деревне, как и в городе. Он же с юных лет влюблён был в Глафиру. Именно из-за неё он и приехал из Новгорода, что бы повидаться. Глафира ещё раз безуспешно попыталась освободиться из объятий Георгия:

– Пусти! Совсем ошалел что ли, а как войдут?

– Я же специально с тобой повидаться приехал, вчерась ждал, ждал а ты не вышла. – Через чур страстным голосом возвестил штурман буксира.

– Дел множество, Владимир Владимирович у нас гостит, а с ним всегда людно. Пустите же, время к завтраку подавать. – С большой значимостью говорила Глафира.

– Уж и на вы называешь, совсем чужой я тебе стал. Ясно, у вас теперь симпатии к образованным. Выходит, как Мишка в коммерческое училище поступил, так я вовсе не соперник. С ним вы на вы небось теперь общаетесь, может и ручки тебе целует?

– Думайте что хотите. Только Миша никогда не стал бы говорить таких глупостей. – Глафира даже напустила на себя загадочности, как ей казалось.

– Где уж нам. Мы под барской крышей чай не живём.

– По моему это, вы сказали лишнее. Чай мы здесь тоже, не кусочничаем*. – Владимирский видел что «барская крыша» Глашку задела и от обиды у неё так мило задрожал подбородок. и Она дрогнувшим голосом произнесла: – Отпустите уж, наконец.

По лицу Георгия было видно, что он внутренне страдает из-за якобы нанесённой обиды Глафире. Глашка действительно в этот момент была трогательна и влюблённое сердце Георгия, пошло на попятную:

– Ну прости Глаш, бес попутал, сам не ведаю что плету. – И тут, молодой штурман не удержался и поцеловал Глафиру в губы. Девушка с усилием отжала от себя штурмана и с напускной обидой в произнесла: