Бывало, черниговский двор ульем гудел на пирах от смеха и визга красных девушек да молодушек, шума и крика ряженых, что толпами бродили, набиваясь веселою гурьбой в княжеский терем, прыгали, плясали, хрюкали, шумели, пели, ругались. Лошади ржали, медведи ревели, люди кричали. Пили мёд и вино, отведывали многоразличные закуски. Проходили сказочники, за ними следом шли слепые гусляры, с гуслями звонкими на плечах и для надёжности держась один за другого. Всякие сказки да былины сказывали они князю: и о Ерше Ершовиче, сыне Щетинникове, и о семи Симеонах, и о страшном змие Горынище, и о гуслях-самогудах, и о сапогах-самоплясах, и конечно, о Добрыне Никитиче, и Алёше, поповом сыне… Денег князь не жалел, хотя цену им знал. Да и в общении всегда был лёгок и прост. Поэтому и дружина, и приближённые Святослава любили и были за него горой.

Вот такой триумвират противостоял сейчас половецкой орде.

Гусляры. Художник В.М. Васнецов

То, что численный перевес на стороне степняков, не являлось сюрпризом. Что половцы хитры, коварны, сильны и беспощадны, было уже известно. Что от врага на войне можно ожидать любого вероломства, тоже. Однако хан Сокал в очередной раз перехитрил русских князей. Зная, что в открытом противостоянии его батырам не одолеть русскую армию, он пустился на уловку.

Он не стал дожидаться, когда русские встретят его орду во всеоружии, выстроив непроходимыми шеренгами свои полки, и перегородят ему дорогу к богатству крепкой стеной червлёных щитов. Он выбрал удобный момент и ударил первым.

Половецкая разведка точно указала место, где князья-братья стали лагерем. Опасности князья для себя не ждали, а ждали честного боя. Вскоре они будут основательно проучены за свою детскую доверчивость.

Что же придумал коварный половецкий хан? Как только стемнело, он поднял своих воинов и воинов хана Шарукана и под покровом всё больше сгущающейся тьмы повёл их напрямую к русскому лагерю. Больше 20 тысяч всадников осторожно двинулись на защитников русских границ. Ночь укрыла их. Укутанные её чёрным крылом, половцы незаметно приблизились к русскому стану. Никто под холодными звёздами не предупредил русских витязей о грозящей им опасности: затихли всё видящие шумливые рыжие белки, скачущие с ветки на ветку, сова спряталась в тёмном дупле, пережидая, лишь филин громко ухал в настороженном бесшумном лесу, но его не услышали.

Только глубокая ночь знает, да никому не расскажет, какими тайными тропами удалось половецкой орде незаметно подобраться к русскому стану, да так, что противник даже не всполошился.

Самое сложное из того, что предстояло сделать, им отлично удалось.

Враг, готовый вот-вот напасть, наблюдал из непроглядной тьмы, как огромный воинский лагерь стал постепенно затихать и успокаивался, как беспечные русские витязи готовились ко сну, как один за другим гасли красные костры, и лишь тихо фыркали стреноженные лошади. Совсем скоро среди бодрствующих осталась лишь немногочисленная стража, но и она не проявляла особенной бдительности, больше думая о том, как укрыться от осенней холодной сырости, двигающейся от реки.

Так зябко бывает на исходе осеннего дня, что хочется сесть поближе к костру, подбросить в жадный огонь ярко вспыхивающий хрустящий хворост, закутаться поплотнее в плащ, протянуть к пламени ладони, ощутив кожей исходящее тепло костра. Хочется беспечно дремать, пригревшись, а не таращиться бессмысленно во тьму. Так что службу свою сторожа исполняли неохотно. Вот и попали как кур во щи.

Теперь хан Сокал был уверен в том, что у него всё получится, в своей вечно сопутствующей удаче и своей победе. Разве могут русские князья сравниться с ним, у которого ум лисицы, хватка волка и сила медведя? Коварство и сила, бесстрашие и отвага.