Думается, не случайно и в северном искусстве сложился настоящий культ крылатых людей. Во множестве сохранились изображения вероятных летательных аппаратов – типа воздушных шаров – среди наскальных рисунков Онежского озера. Есть среди них и предположительное изображение летящего гиперборейца. Русский фольклор также сохранил немало образов-символов летательных средств: летучий корабль, деревянный орел, ковер-самолет, ступа Бабы-Яги и др. Уместно также предположить, что особо любимые и чтимые на Руси образы птицедев Сирина, Алконоста, Гамаюна уходят своими корнями в глубокую гиперборейскую древность – необязательно напрямую, а скорее всего, через взаимодействие разных культур, опосредованных в пространстве и во времени. Похожая птицедева – Лебединая богиня – известна и у российских ненцев. Совсем недавно множество литых бронзовых фигурок крылатых людей, вновь заставляющих вспомнить о гиперборейцах, обнаружено при раскопках святилища на острове Вайгач, расположенном в акватории Ледовитого океана – месте прописки древней Гипербореи.

Множество стилизованных бронзовых изображений птицелюдей было найдено в разных местах Прикамского региона и Приполярного Урала – образцы так называемого Пермского звериного стиля. Почему-то их принято именовать «чудскими древностями» и односторонне привязывать к финно-угорской культуре: раз последними по времени аборигенами здесь являются коми, ханты, манси и другие народы, значит, именно им и принадлежат обнаруженные археологами предметы и изделия. Однако истоки финно-угорских, самодийских, индоевропейских и всех других народов следует искать в северной Гиперборее с единым языком и культурой. Именно в эту гиперборейскую древность уходят и корни «пермского стиля» с его крылатыми птицелюдьми, распространенными, впрочем, по всему земному шару – вплоть до Южной Америки и острова Пасхи.

Описания «механизма» архаичных полетов во множестве сохранились в памяти северных народов в виде устойчивых фольклорных образов, бережно передаваемых из поколения в поколение. В саамских преданиях такой полет описывался очень просто: разжигался костер из стружек, накрывался мокрой рогожей, на рогожку мог садиться всяк желающий, и жаром его поднимало на небеса аж до самого Господа Бога. Одним словом, саамский ковер-самолет. Такие «полеты» лопарей со слов всю жизнь прожившего среди них русского сказителя записал в начале века Михаил Михайлович Пришвин (1873–1954).

В «Калевале» многие события развертываются на родине саамов – в Лапландии-Сариоле, описывается полет на орле старца-богатыря Вяйнямейнена к пределам далеких северных земель:

Практически теми же словами рассказывается о полете на «самолетном деревянном орле» русских героев в северное Подсолнечное царство. В великой поэме Фирдоуси «Шахнаме», во многом построенной на основе древних фольклорных сказаний, также рассказывается о полете царя Кей-Кавуса на орлах. Безусловно, нельзя не вспомнить и кульминационный эпизод «Калевалы», где рассказывается о решающем морском сражении между главными героями карело-финского эпоса с противостоящим им народом Похъелы (Сариолы) за обладание волшебной мельницей Сампо. Действие происходит посреди моря-океана. Испробовав все боевые средства против сынов страны Калевы и потерпев неудачу, владычица Похъелы – ведьма Лоухи – оборачивается гигантской птицей – «летучим кораблем». Вот как это выглядело в передаче народных сказителей: