– Как скажешь, – ответил лейтенант, что-то буркнул бойцу с рацией за плечами и они пошли догонять своих.
Примерно, через час из центра посёлка в небо стартовала зелёная ракета. Машины к тому времени включили фары. Я флажками скомандовал идти за собой и приказал Ване поворачивать на прежний курс. Прошли танки колонной вдоль села.
Скрылись мы из виду любопытных местных, и на опушке леса я велел остановку. Флажками позвал командиров и приказал прятаться в лесу. Тут мы останемся до утра. Парни понятливо откозыряли и вернулись к машинам. Через четверть часа батальоны встали в засаду.
Первые угрозы врагу создали, теперь можно погрызть сухпай и спать, сидя по боевым местам. Война фигня когда манёвры, а сидеть на попах ровно – тоже манёвр.
Какие, вроде бы, мы создали угрозы? Вообще-то, сам прорыв фронта – это даже не угроза, а кошмар ужасный. Но неприятель к такому за зиму привык, реагирует вяленько. Потому тут вдобавок захватили село, и очень много танков прошлось вдоль посёлка в направлении куда-то в глубину.
По-хорошему, к нам сейчас должна мчаться колонна «панцирей», потому и поставил я танки в засаду. Однако европеец уже хорошо знает, что мы в такой ситуации от него ждём, и мы ж не совсем психи ночами шастать по дорогам!
Вот он просто обязан предупредить всю округу об опасности, дороги сами пустеют – мы как бы и не причём. И с завтрашнего утра немец начнёт нас искать с воздуха, то есть активизируется в небе, что от нас и требуется. Его над нами будут ждать наши истребители.
И вообще, приказано создавать угрозы? А как их создавать, если тебя не видно?! Не! До утра будем спать в засаде, ночью приличные люди не воюют и на танках не ездят…
Глава 4
До утра не тревожили, проснулся сам в командирском кресле. Дальше обязательные утренние процедуры, вепрь Ваня на компактной керосинке сварил экипажу кофе.
После завтрака снова полез в танк поближе к рации. Сам я выходить в эфир не планировал, ждал сообщений. Заранее щёлкнул крайним справа тумблером и опять будто уснул.
И не нужно так возмущаться! Никакого тут нет вредительства или предательства! Да, прорыв обороны стоил очень много средств и занял значительное время, а кто-то даже погиб или ранен, и по идее нужно срочно что-то делать.
А я практически сплю и спокойно говорю, что даже по Дерибасовской гуляют постепенно, не то что по европейским тылам. В прошлом ещё году поскакал бы я всех подряд убивать, но тогда мне доверяли только танковую пушку, а через некоторое время всего один танк целиком.
Сидел я в танке и мечтал о грандиозных ударах, думал, как бы отличиться! Но тогда я был младшим лейтенантом, мозги ещё не выросли, а теперь я целый капитан и думаю только, как бы от подвигов откосить или хотя бы их отсрочить.
Непонятно? Но это же так просто! О чём ещё думать офицеру в минуты затишья, как не о том, что на войне минут этих выпадает крайне мало, и ещё о своём росте в чинах.
Да, я боярин и миллионер, но ведь всё это и так моё, положение и богатство я тупо унаследовал, а на войну поехал лично. На войне дают звания, и мне хочется получить побольше – это ведь мне самому, а не боярину и миллионеру. Много мне не дадут…
И не потому что я плохо воюю! Все с какой-то радости решили, что чины получают самые инициативные и бесстрашные. Ау! К чинам представляют начальники, так давайте их спросим – нужны им инициативные?
Они отлично понимают, что на войне нет правильных решений. Им за глаза хватает собственной дурости, зачем, спрашивается, ещё и чья-то? Сколько раз меня внимательно выслушивали потому, что боярин, и очень убедительно просили делать строго по приказу. А не был бы боярин, велели б заткнуться.