Оставив быкоглавцам разбираться с разбойничьей шайкой, сэр Дю Пре повёл свой отряд обратно в Уэлк. Его ряды изрядно поредели, убитых придали огню и ветру, раненые остались на попечении лекаря Закатных Врат. Двое из них были совсем плохи, сильно ослабшие тела стали лёгкой добычей горячки, и только молодое желание жить поддерживало в них жизнь. Остальным было значительно лучше, отлежавшись несколько дней на травяных настоях и притирках, они вновь вернутся в строй полными сил. Только один потерявший руку юноша уже никогда не поднимет меч, но в остальном его здоровье не вызывало сомнений – толковый ученик лекаря ещё на поле боя сумел остановить потерю крови и спасти храбрецу жизнь. Превысокий отец Петрикл сделал для пострадавших ребят всё, что смог и, убедившись в надёжном за ними уходе, тоже отправился в замок.

Связанные пешие пленники изрядно замедляли движение, хотя оно было и к лучшему – трещавшие после трёхдневной гулянки головы могли уронить из седла даже опытных всадников при быстрой езде. Один лишь Дайли держался, как ни в чём не бывало, словно и капли в рот не брал, хотя и проглотил столько хмеля, что товарищам думалось, будто им сие померещилось. Ведь даже великан Джеоф пасовал перед ним в этом деле, а он запросто мог дать форы остальным кроме, разве что, священника, не шибко злоупотреблявшего, но, судя по всему, и вовсе не пьянеющего.

Вернувшись в замок со знатной добычей герои-добровольцы вовсю прославились, на зависть другим новобранцам, не попавшим в отряд. Но, узнав от товарищей о потерях, о том, как выглядит смерть, многие быстро прекращали завидовать и благодарили Высших, что их миновала участь сия. Хотя, до конца всё равно не верили, ведь в песнях об этом не поётся. И лицедеи на сцене всегда умирают красиво, под трагичные возгласы, а вовсе не отборную брань и жуткие захлёбывающиеся кровью хрипы.

Рыцарей же чествовали вовсю, как и полагается в подобных делах, вся слава достаётся знати, а о простых вояках вспоминают только простые вояки. Зато среди них Джеоф снискал ещё больший почёт. Если раньше чужеземный наёмник вызывал лишь восхищение своей силой и умением, то теперь между ним и ребятами из отряда родилось настоящее боевое товарищество, а наслушавшись рассказов о сражении и остальные стали питать уважение к опытному командиру, показавшему себя в деле.

Не обошли вниманием и коренастого тильмонда. Многие слышали о доблести казадов, но в песнях подробности не поются, просто «сразил» или «поверг», а в реальном бою подгорный народ мало кто видел. И Дайли действительно всех поразил ловкостью своего на вид неуклюжего, да к тому же ещё и закованного в железо тела. Хотя те, кто оставался в замке, опять же верили рассказам товарищей лишь наполовину, но всё равно не уставали восхищаться невысоким воителем. Дюрин же ворчливо бранил друга за то, что тот лишил его такой возможности отличиться. На что Дайли, улыбаясь, отвечал, что ещё будет время показать себя.

Выслушав полный доклад Дю Пре о сражении, командир гарнизона предложил Джеофу возглавить гросс. Наёмникам редко выпадала такая возможность, но граф Гальтор был человеком прозорливым и считал, что в людях разбираться умеет, а потому без сомнений доверился чужаку. Громила же был вовсе не против солидной прибавки к жалованию, а резко возросшей ответственности отнюдь не страшился – водить людей в бой он привык ещё на службе у короля Артура.

Гарнизон принял назначение джеломского здоровяка восторженно. Хотя иноземцы и вызывали у местных толику недоверия, могучий верзила для многих стал своим в столь короткий срок, а если кто и был против – то помалкивал и не выдавал недовольства. И нового гроссовика гарнизона Уэлка дружно отчествовали в «Полуночной Звезде», почти промотав там наградные с похода.