В. И. Геннину, который искренне стремился сформировать команду квалифицированных грамотных руководителей, было в какой-то степени проще – он имел дело с молодыми людьми, выпускниками «академий» петровского времени. Они, возможно, еще готовы были следовать идее служения Отчизне. Но к 1740-м гг. ситуация в корне изменилась. Прослужив 15–20 лет это же поколение стало ощущать иное – служить Отечеству горному офицерскому корпусу не было никакого стимула. Причин тому было множество:

– сколько не служи, выше капитана подняться по «лестнице» горных чинов – лишь призрачная перспектива;

– получить отпуск (кстати, неоплачиваемый) и отдохнуть за многие трудовые годы практически невозможно;

– ни о каких льготах и поощрениях внутри системы даже и речи не было. Попытка наградить офицеров в середине 1730-х гг. землями и крепостными душами так и осталась благим пожеланием высшего начальства;

– кочевая жизнь также не способствовала стремлению к успешной карьере. Постоянная смена мест службы, частые отъезды от семьи не могли положительно влиять на бытовые условия жизни офицеров. Многие из них практически не имели собственного жилья;

– жалованье офицерам фактически не увеличивалось, а жизнь, естественно, дорожала. При этом необходимо учитывать важнейший момент: какими деньгами они получали награждение за труд – медными пятаками или серебряными монетами. Немногие авторы учитывают указы Елизаветы 1744–1746 гг. о сбавке цены пятака: «ходить тем пятакам по четыре копейки», далее по три, далее – по две. То есть все, получающие жалованье медными пятаками лишились за три года 60 % своего дохода[14].

В таких условиях уральские офицеры уральского горного корпуса с 1740-х гг. «зажили своей жизнью»: где можно – приворовывали, обязанности выполняли зачастую нерачительно, свободное время стали тратить на коллективные гулянья, нередко заканчивающиеся ссорами, судами, которые длились иногда годами.

Необходимо отметить, что с 1740-х гг. количество конфликтов с участием горных офицерами стало намного больше. А в руководстве Канцелярии именно с 1740-х гг. набрали силу и власть, мягко говоря, не вполне простые люди. С. К. Неелов, который уже в 1730-е гг. имел земли, крестьян, стал помещиком; любитель интриг С. Г. Владычин; секретарь «без голоса» Е. Я. Яковлев. Можно учесть особые заслуги Н. Г. Клеопина и штаб-лекаря И. Шнезе и их право на получение земель, строительство усадеб на южных границах горнозаводского ведомства. Но непонятен факт – за какие успехи в службе получили подобные привилегии С. Г. Владычин и Е. Я. Яковлев. Можно с осторожностью предложить, что помог им в приобретении солидной собственности Н. Г. Клеопин, а они в ответ не смели не поддержать его в любых начинаниях. Явно неспроста Н. Г. Клеопин отодвинул в 1754 г. Е. М. Арцыбашева и ввел в состав членов Канцелярии именно С. Г. Владычина и Е. Я. Яковлева. Это была уже вполне сформировавшаяся компания – они даже просьбы о разрешении присылки вина «про домовой обиход» из своих усадеб писали одновременно и тексты были практически одинаковыми – под копирку[15]. А все остальные офицеры вино обязаны были покупать только в строго определенное время.

Сильные, опытные руководители, такие как отмеченный ранее Е. М. Арцыбашев, а также Д. Т. Одинцов, А. И. Порошин, И. Н. Юдин, отправлялись подальше от Екатеринбурга – на Егошиху, в Кунгур, в Нерчинск, на Колывань. Закономерным был и результат – казенные заводы по сравнению с временами В. И. Генина работать стали менее эффективно. Причин было много, но главная заключалась в следующем: система управления нуждалась в реформировании.