– А ты возмужал, малыш, – потрепала хозяйка меня по щеке. – Вот что значит армия.

Затем она предложила выпить за встречу, что мы и сделали, после чего немного потанцевали; при этом Ольга сообщила мне, что ее супруг находится в очередной зарубежной командировке, в Италии.

– А меня не взял, старый козел, – капризно надула губки.

– Ну, так давай ему отомстим – сказал я, глядя в погрустневшие глаза и поглаживая ее бедра.

– Давай, – часто задышала Ольга, увлекая меня в похожую на будуар спальню.

Ну а дальше было все, как в прошлый раз в беседке. Описывать не стану, дабы не шокировать слабонервного читателя. Короче, мы трахались, изредка подкрепляя силы «Кьянти», а потом шампанским, пока за окнами не засерел рассвет и не зашаркала метла дворника.

Ольга оказалась понятливой, и мы быстро распрощались, договорившись об очередной встрече. Спустя пятнадцать минут я поймал на Горького такси, объявил двойной тариф, и авто метеором понеслось в сторону Балашихи. Затем был короткий марш-бросок, преодоление полосы препятствий и вползание в окно. Сокурсники мирно спали. До подъема был целый час, и я, сняв с себя тренировочный костюм, тоже нырнул под одеяло.

Мне снились Ольга, ее муж с рогами и «Мост над бурными водами».

Курс молодого бойца завершился принятием Присяги.

Облаченные в парадные курсантские мундиры с эмблемами войск связи (они были наиболее близки к специфике будущей профессии) слушатели групп второго и третьего факультетов, за исключением десятка отслуживших в армии, стояли в каре на плацу, поедая глазами начальство. Последнее в лице генерала Никитченко, его заместителей, а также куратора с Лубянки монолитно высилось на трибуне, установленной по такому случаю перед зданием главного корпуса. Между трибуной и застывшими в строю шеренгами стояли пять накрытых кумачом столиков с текстами присяги и журналами для учинения росписи.

Для начала, откашлявшись в микрофон, генерал толкнул речь о мощи нашего социалистического государства и его победах, а также той славной лепте, которую внесли в них последователи Железного Феликса. Затем потребовал от нас быть достойными чекистской славы, после чего приказал начать действо.

Место генерала занял здоровенный дядя в черной форме капитана 1 ранга (как мы узнали позже, то был заместитель по строевой части Александров). Он оглушительно заорал: «Смир-рно! К принятию Присяги!»

На фланге задробили барабаны военного оркестра, к столикам прошагали несколько старших офицеров, дробь смолкла, обращаемых стали вызывать по спискам. Рубя строевым, с автоматами на груди, каждый вставал у столика и брал в руки текст Присяги. «Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь…» И далее по тексту.

Непосвященному читателю покажется, что Присяга это так, очередной красочный спектакль, которыми военные так любят обставлять «тяготы и лишения». На самом деле она – хитрый правовой ход, после совершения которого на любого рекрута распространяются законы военной юрисдикции. За нарушение Присяги его можно измордовать, посадить и даже расстрелять. В зависимости от желания воинских начальников. Что я отлично знал из своей прошлой практики.

В очередной раз сей священный документ я исполнять не собирался. Хватит. За что боролись? А потому, громко отбарабанив текст, про себя сказал: «Волобуев, вот вам…», сделал героическое лицо и учинил не свою подпись.

– Стать в строй! – покосился на нее стоящий рядом полковник, вызывая очередного.

На следующий день всех присягнувших сфотографировали в криминалистическом классе объекта, а спустя еще два дня каждому выдали малинового цвета с гербом СССР удостоверение. В нем значилось, что Имярек такой-то (плюс воинское звание) является слушателем Высшей школы КГБ СССР имени Ф.Э. Дзержинского, а ниже генеральская подпись и печать. Что всех воодушевило. Мы почувствовали себя настоящими чекистами, и каждому захотелось поймать шпиона, только вот как и где, было неизвестно. Такому нас активно стали учить с 1-го сентября, перевезя для начала в Москву, к месту постоянного проживания.