– Я приду сюда завтра утром. Если вы захотите продолжить наш разговор – прекрасно, если нет – я исчезну.

Незнакомец снова заколебался, но взгляд его по-прежнему говорил о неотложности дела, ради которого он здесь находился.

– Я проделал большой путь, – мягко проговорил он. – Я пошел на риск, хотя не должен был этого делать. Я нарушил данные мною обязательства, и это может стоить мне жизни. Поэтому я вынужден просить вас еще об одном. Я хочу поставить условие, и вы непременно должны его выполнить.

– А если я не соглашусь?

– Тогда не стоит меня проверять. Не надо вообще ничего делать. Забудьте, что я был здесь, что мы с вами разговаривали.

– Но вы здесь были, и мы с вами говорили. Несколько поздновато вы ставите условия.

Лонгворт немного помолчал.

– Вы чего-нибудь боялись в жизни? По-моему, настоящего страха вам испытать не пришлось. Странно, потому что пишете вы именно о страхе и, кажется, понимаете, что это такое.

– Вы не производите впечатление человека, которого легко напугать.

– Думаю, что нет. Мой послужной список может подтвердить это.

– О чем вы хотели просить? Что за условие?

– Можете спрашивать обо мне все, что хотите, говорите все, что угодно, но, пожалуйста, не рассказывайте никому о нашей встрече и содержании нашего разговора.

– Вы с ума сошли! Что же мне тогда говорить?

– Уверен, вы что-нибудь придумаете. Вы же писатель.

– Это не означает, что из меня получится хороший лжец.

– Вы много путешествовали. Можете сказать, что просто слышали обо мне. Пожалуйста, прошу вас.

Переминаясь с ноги на ногу на горячем песке, Питер пытался понять, что за человек этот незнакомец. Здравый смысл подсказывал, что надо повернуться и немедленно уйти прочь. Напряженное лицо и настороженные глаза незнакомца говорили о том, что он пустил в ход все самообладание, чтобы скрыть подлинные чувства. И во всем этом Питер ощущал какую-то опасность. Но чувства, и прежде всего любознательность, оказались сильнее здравого смысла и не позволили ему принять правильное решение.

– Кто тот человек, который умер? Который, по вашим словам, в действительности был убит?

– Сейчас я вам этого не скажу. Завтра, если только вы захотите продолжить наш разговор.

– Почему не сегодня?

– Вы известный писатель. Думаю, что к вам приходят много людей и говорят вам такие вещи, которые кажутся безумными. От некоторых из них вы, вероятно, стремитесь поскорее избавиться. Мне не хочется, чтобы то же чувство возникло у вас и по отношению ко мне. Я хочу, чтобы вы убедились, что имеете дело с серьезным человеком.

Питер внимательно слушал Лонгворта. Все, что тот говорил, казалось разумным. Последние три года, после выхода «Рейхстага», на приемах и в ресторанах незнакомые лица не раз загоняли его в угол или усаживались в кресла напротив и начинали рассказывать о невероятных событиях, которые, как они были уверены, непременно его заинтересуют. Если их послушать, то вокруг одни заговоры, а все люди потенциальные заговорщики.

– Ясно, – сказал Ченселор. – Ваше имя Алан Лонгворт. Двадцать лет вы занимали должность агента по особым поручениям. Пять месяцев назад ушли в отставку и поселились на Гавайях.

– На Мауи.

– Все это отражено в вашем досье.

При слове «досье» Лонгворт почему-то отпрянул:

– Да, должно быть отражено… в моем досье…

– Но ведь любой может узнать содержание вашего досье и потом выдать себя за вас. Назовите свои особые приметы.

– Я все думал: спросите вы о них или нет?

– В своих книгах я стараюсь быть убедительным, описывать события так, чтобы они шаг за шагом развивались логично, чтобы в повествовании не было пробелов. Если хотите меня убедить, заполните пробел в вашем рассказе.