– Нет, – пробормотала Джанет. – Неправильно. Он не совершал преступления. Он не виноват.

– С чего ты взяла?

– Потому что не виноват. И тебе это известно. Ты ведь знаешь… это был Мартин.

– Ты хочешь сказать, что узнала перчатки Мартина?

– Да.

– Что и требовалось доказать. Я читала твои стихи. И у меня есть глаза. Тем более что ты особо и не скрывалась. Я в курсе, что Мартин – единственный мужчина, чьи перчатки ты будешь прятать у себя в ящике, и определенно единственный мужчина, которого ты захочешь защитить… любой ценой. Но если это были его перчатки, почему ты так уверена, что Мартин никого не убивал?

– Потому что он никогда такого не сделал бы. – Джанет принялась ломать пальцы. – Ведь так? С чего вдруг? Кто-то другой взял его перчатки… Чтобы подставить…

– Это всего лишь теория, – нахмурилась Дол. – Впрочем, мне понятен ход твоих мыслей. По крайней мере, кто-то действительно мог воспользоваться перчатками Мартина. А вот с тем, что Мартину непременно предъявили бы обвинение, уже не так очевидно. Ведь перчатки могли никогда не найти под мульчей. – Дол вопросительно прищурилась на Джанет. – Ты странная девушка. Странная женщина. Когда ты узнала, в каких целях были использованы перчатки, почему не отдала их Мартину, рассказав, где их нашла, и предоставив ему самому разбираться?

– Я не могла… Не могла этого сделать. Не хотелось его травмировать.

– Господи Иисусе! Не хотелось его травмировать. Ты влюблена в него по уши, а он обручился с другой, более богатой девушкой. Значит, ты ему ничего не сказала? Просто пошла и спрятала перчатки в арбузе?

– Да.

– Неужели ты не понимала, что тем самым могла помешать найти и наказать убийцу твоего отца? Нет, беру свои слова назад… То, что ты понимала, а чего не понимала, меня не касается. Ты это сделала. И точка. Я считаю тебя форменной идиоткой. Хотя мое мнение тебя вряд ли интересует.

Дол вскочила, положила на стол кожаный чемоданчик и открыла его. Затем задрала юбку, вытащила перчатки и поправила чулки. И осталась стоять с перчатками в руках.

– Вот они. Ну и сильно они тебе помогли? – Она положила перчатки в чемоданчик и захлопнула крышку. – Я иду вниз. Отдам перчатки Шервуду. Постараюсь тебя не вмешивать. Представляю, как история с перчатками будет выглядеть в газетах! А этот мужлан Бриссенден с удовольствием посмакует подробности твоей страсти к поклоннику другой девушки. Ведь так? Вот потому-то я и говорю, что ты идиотка.

Дол взяла чемоданчик и повернулась к двери.

– Но они ведь найдут… Ты говорила, мои отпечатки… – срывающимся сопрано произнесла ей вслед Джанет.

– Предоставь это мне. Я постараюсь тебя не вмешивать. Но если они до тебя доберутся, придется сжать волю в кулак и принять все как должное. Матерь Божья! На что только не способны женщины! – Дол вышла в коридор и закрыла за собой дверь.

В прихожей Дол неожиданно для себя оказалась в крайне щекотливом положении, но сумела благополучно выпутаться. А щекотливость положения заключалось, во-первых, в том, что в прихожей она столкнулась с сержантом Квиллом, болтавшим с напарником, а во-вторых, в том, что, увидев чемоданчик из свиной кожи, сержант решил немного развлечься.

– Ой, мисс Боннер! – Сержант преградил Дол дорогу. – Гляжу, вы воспользовались моим советом. Однако я имел в виду не весь чемоданчик, а только ствол. Я как раз рассказывал Миллеру о вашем снаряжении. Оно и впрямь первоклассное. Хотелось бы ему показать. – Он потянулся к чемоданчику. – Не возражаете?

У Дол екнуло сердце. Воображение живо нарисовало ей все пагубные последствия отказа, если полицейский упрется, отнимет чемоданчик и откроет его, чтобы показать напарнику. Поэтому она очаровательно улыбнулась и сказала: