– Нет. Кто вам это сказал?

– Он сам. Да и полицейский, дежуривший в прихожей, тоже не слепой. Де Руд утверждает, что пришел повидаться с вами, но, так и не сумев вас найти, отправился к Циммерману проверить, не там ли вы. Циммерман был на месте и разговаривал с де Рудом, а значит, де Руд был последним, кто видел Циммермана живым. Если верить де Руду, когда он уходил, Циммерман был жив.

– Какие у вас основания не верить де Руду?

– Абсолютно никаких. Но вся штука в том, что кто-то все-таки решил не оставлять Циммермана в живых. И, кроме того, есть еще один момент в показаниях де Руда, который не вписывается в общую картину. Но я, пожалуй, оставлю это на потом. И задержу де Руда. Если вас заботят его права, наймите адвоката. В данный момент меня больше волнует, что нарушены права двух других человек – права Сторрса и Циммермана на жизнь. А также право жителей штата Коннектикут знать, кто совершил преступление. Мистер Фольц, у меня осталось еще несколько вопросов, и я собираюсь задать их вам как ближайшему и старинному другу Стива Циммермана. Вы, случайно, не знаете, не было ли у де Руда тайной обиды на Сторрса или причины его бояться?

– Нет.

– А не имелся ли у кого-нибудь из присутствующих в доме мотив для убийства Циммермана?

– Нет.

– Значит, у вас нет ни малейшего представления, почему убили Циммермана и кто это сделал?

– Нет.

Шервуд откинулся на спинку стула. Потянул себя за мочку уха, вздохнул, вопросительно посмотрел на полковника и инспектора. Бриссенден передернул плечами, Кремер покачал головой. Шервуд снова вернулся к Мартину:

– Мистер Фольц, полагаю, на сегодня это все. Ваш человек де Руд арестован, и общение с ним пока под запретом. Вы, естественно, свободны, однако я прошу не покидать пределов поместья. Если хотите найти адвоката для де Руда, в чем, на мой взгляд, нет насущной необходимости, можете воспользоваться телефоном или отправить письмо с одним из наших людей. – Прокурор обратился к полицейскому. – Пригласите мисс Сторрс.

Мартин поднялся, посмотрел на Дол, словно собираясь что-то сказать, но в результате молча повернулся к двери. Похоже, направился к Сильвии. Дол проводила его долгим взглядом, затем, нахмурившись – глубокая морщина на лбу грозила остаться там навсегда, – устроилась поудобнее и закрыла глаза. Дол пыталась набраться мужества, чтобы уличить Джанет во лжи перед всеми этими мужчинами. И пусть тогда сами выпытывают у нее правду. К сожалению, это было невозможно. Слишком большой риск. Придется выбить из Джанет правду. Любым способом…

Если остальные свидетели сумели пролить хотя бы слабый свет на произошедшее, то от Джанет Сторрс и Сильвии Раффрей не удалось добиться даже такой малости. Десяти минут на каждую из них оказалось более чем достаточно. Джанет, спокойная, полностью одетая и причесанная, с непроницаемым лицом, сообщила, что вернулась в свою комнату примерно в десять вчера и уже не покидала ее; в постель легла около полуночи и долго не могла уснуть, но не слышала ничего, достойного упоминания. Сильвия, непричесанная и неприбранная, но с упрямо выставленным вперед подбородком, при виде которого Дол почувствовала невероятное облегчение и даже вознесла хвалу Господу, абсолютно ничего не слышала, заснула, едва успев положить голову на подушку, и проснулась только тогда, когда Дол постучала в дверь. Относительно вопроса, имелся ли у де Руда мотив убить или Сторрса, или Циммермана, или обоих, Сильвия продемонстрировала полнейшую неосведомленность, подкрепленную явным недоверием.

В ожидании Ранта Шервуд подошел к окну и от души потянулся. Тьма за окном сменилась белесой, грязно-голубой дымкой. Бриссенден сменил позу, послав в адрес Дол злобный взгляд – наверное, уже тридцатый по счету. Кремер положил безжалостно изжеванную сигару в пепельницу и достал новую.