Однако у меня сейчас совсем нет настроения рассказывать.

– Угадывай. И мир тебе в помощь.

Я ещё повышаю ставки и приглашаю мир к большему участию в нашей игре. За меня, чувствуя мою историю, будет отвечать мир.

– Лучше и не придумаешь. Давай, мир, обозначь нам, пожалуйста, начало раунда. Мы приглашаем тебя играть.

Солнце касается далёкого моря, и золотистый свет разливается по куполу неба, от горизонта и до другого края, не видного за горами.

– Что ж… – задумчиво всматривается вглубь меня друг. – Зная тебя… Прошлое. Отпускание. Учитывая, как быстро ты назвал «Graceful Weekly», женщина.

«Прошлое» и «отпускание»! Друг мой, ты выбрал слова, ускоряющие время.

– Эй, я хочу продолжать любоваться этим закатом! – восклицаю я. Появившиеся было багровые тени развеиваются, и небо румянеет ало-оранжевым. Я бы хотел вглядываться в черты моего друга, но вокруг нас начинает твориться такое великолепие, что я ложусь на спину. Остаются голос и родное присутствие моего друга, трепещущий, пританцовывающий в нетерпении мир и проникающее своей роскошной прохладой до глубин существа небо над нами.

– Я тоже. Закат, продолжайся! – друг смеётся, взмахивает рукой, и закат продолжается. В небе набухает огонь, и мне интересно, как он проявится и развернётся. Пока мой друг думает, алая волна медленно катится по небу, и я так увлекаюсь этим зрелищем, что чуть не пропускаю момент, когда он готов сделать следующий ход. Его слова выводят меня из задумчивости и возвращают в игру.

– Учитывая время, когда мы жили…

Надо же! Он рассуждает в той же последовательности, что и я.

– …зная твоё сострадание и чувствуя твою большую печаль оттуда… Война. Потери.

Я бы сказал, что от этих слов мир поперхнулся. Наливающийся яркостью алый обратился в кровяной, как будто несколько раз проткнули ножом красный апельсин, но из него вместо сока полилась кровь. Небо в кровоподтёках.

«Ты что творишь!» – мысленно восклицаю я. Вслух – это только закрепило бы действие. Каждый раз, когда он берётся угадывать, он забывает о силе слов.

Позади раздаётся глубокий острый грохот, земля содрогается, и я привстаю посмотреть. Похоже, в горах произошёл взрыв. Шахты местных жителей. Тянусь туда вниманием и с облегчением понимаю, что в шахте уже не было горняков. Никто не пострадал. Но, похоже, до этой шахты будет очень сложно теперь добраться – на некоторое время она утеряна. И ещё что-то произошло в городе. Тянусь вниманием туда – а, ДТП. Один водитель отвлёкся на донёсшийся грохот взрыва, не обратил внимания на сигнал светофора и врезался в машину другой участницы дорожного движения. Очень неудачно столкнулись на перекрёстке и перегородили всю дорогу. Мир, как может, компенсирует разрушительный заряд, нечаянно привнесённый моим другом. Мне интересно, как он будет выкручиваться.

– Мир, прости меня! Я… – я почти слышу, как он говорит: «Я дурак», – но он вовремя осекается, сообразив, что, назвав себя дураком, он только усугубит положение. – Я любуюсь тобой. Я обещаю быть бережным. Я желаю тебе долгого мира…

Он стоит в полный рост, подняв лицо и руки к небу, и поглаживает ладонями кровоподтёки. Я ложусь обратно и наблюдаю, как под руками моего друга раны неба затягиваются, а избыток небесной ткани собирается в ватные облака, тотчас впускающие в себя огненный свет.

Закончив, мой друг вновь усаживается рядом со мной, и я чувствую его пронзительный взгляд. Угадал или не угадал? Я улыбаюсь и размышляю, не помочь ли облакам составить какую-нибудь причудливую форму – или оставить как есть. Пусть будут, как есть.

– Жить прошлым или искать для себя будущее? – тихо спрашивает он и прислушивается к отклику мира. Ничего. Пробуждённые нашим первым раундом мечты пока спокойны, но и ностальгическое чувство не наполняет души жителей этого мира.