Над головой началась перестрелка. Несколько пуль вонзились в землю около меня, но стреляли не прицельно. Я уткнулся лицом в землю, боясь пошевелиться и вызвать шквал огня на себя. Я понимал, что это самая проигрышная позиция, но страх не позволял мне сдвинуться с места. Тишина пришла в сознание неожиданно. Я с удивлением понял, что еще жив и даже не ранен. Пошевелил руками и ногами – они были целы. Попытался приподняться на локте, чтобы посмотреть, где мои противники, как услышал шепот Алана:

– Лежи и не двигайся.

Я повиновался. Значит, другие охранники пришли мне на помощь, и сейчас численное соотношение изменилось в нашу пользу. Неизвестно, сколько еще поблизости бандитов, но они остались без командира, и это уже хорошо.

Сложно было понять, сколько я пролежал в этой проклятой яме, которая едва не стала моей могилой, но спасла. Может, пять минут, а может и целый час. Огонь от зажигательной смеси погас, и постепенно я привык к слабому свету ночи, медленно переходящей в утро. Наверно, у меня был шок от пережитого. Сегодня я впервые убил человека и впервые оказался близок к смерти. Снова послышались шаги, я резко развернулся, наводя пистолет, и тут же его опустил.

Надо мной стоял Фил и протягивал руку. Кажется, он улыбался.

– Вставай, герой, пока твоего рейдера без тебя не раздели.

– Что значит моего рейдера? Я минимум двоих завалил, – я принял руку Фила и встал.

Вокруг нашей стоянки бродили охранники и погонщики, собирали трофеи. Ярко горел костер. Я вспомнил закон пустошей: взятое с боя принадлежит тебе. Сегодня я подстрелил одного рейдера и убил двоих. На местах, где пали мои жертвы, их не нашлось, значит, кто-то заботливый уже оттащил к свету.

У костра уже набралось немало трупов. Рядом лежало их оружие. Я увидел тело мужчины в металлической броне, рядом был другой, которого я убил последним. Всего насчитали шесть жертв. Погонщики подтащили еще одного. Постепенно все наши собрались у огня. Я сидел в каком-то ступоре, не понимая, что творится вокруг. Подошел Фил. На его плече висели две винтовки, в руке у него была бутылка, заткнутая тряпкой.

– Что смотришь, Эд? Твои трофеи, сам их и раздевай. Скажи спасибо, что мы их сюда перетащили.

– Зачем их раздевать? – я, конечно, понимал зачем, но было непривычно копаться в вещах мертвеца.

– Ну, ты даешь? Это ж твои доспехи, твое оружие. Еще по карманам пошарь, может, там пара монет завалялась.

Я приблизился к телам. Снаряжение разбойников большей частью было дешевым и несерьезным: кожанки, пистолеты, охотничьи винтовки. Лишь у главаря имущество было интереснее. Я подобрал странный пистолет, больше походивший на обрез, переделанный из винтовки, но приэтом очень удобный и компатный. Посмотрел обойму, оказалось, он был заряжен цельнометаллическими пулями 223-го калибра, как у винтовки Фила. Довольно мощное оружие, только вот в обойме всего пять патронов, как и в винтовке, и отдача, наверное, дикая. Засунув пистолет за пояс, я посмотрел на тело предводителя. Как же мне снимать доспехи, а потом надевать их на себя?

– Фил, может, мы продадим эту броню и купим другую?

– Зачем? Что, боишься покойников? Не волнуйся, не укусит. Ты сам подумай: во-первых, мы потеряем деньги на такой перепродаже, а во-вторых, как ты думаешь, откуда в магазинах появляются такие доспехи?

Фил подошел к трупу и стал расстегивать ремни доспеха.

– Помогай, давай. Сапоги сними.

Я ухватился за отделанный стальными пластинами сапог и стал его стягивать. Поначалу не получалось, пока не разобрался с хитрой застежкой на голенище. Через несколько минут главарь остался в нижнем белье, а Фил помогал мне застегнуть на боку крепления брони. Я почувствовал, насколько она тяжелее моей куртки, но крепость доспеха внушала уверенность в себе. Взявшись за второго, я краем уха слушал отчет о прошедшем бое, что пересказывал Алан караванщику.