В «комнате» полутемно, свет проникает только через штору, выполняющую функцию двери.
– Значит, ты убил Здоровяка Сида? – раздается внезапно.
Кесседи, ты же вроде неразговорчивый. Вот и молчал бы…
– Убил, – отвечаю сухо.
– Чтобы спасти Мыша?
– Нет, чтобы получить наследство его тетушки, – вдруг вспыхиваю. Долго меня все будут расспрашивать о том, для чего мне понадобилось убивать человека?
Райан хмыкает.
– На его тетушку мне наплевать, а за Мыша спасибо.
Это так неожиданно, что не нахожу, что ответить.
К черту его с благодарностями. Мне бы руки помыть.
Все-таки не выдерживаю. Молча встаю, обуваюсь и плетусь в ванную, где провожу еще четверть часа, оттирая ладони огрызком мыла до тех пор, пока кожа не начинает гореть.
Глава 8
– Пап, ну можно я пойду погуляю? – плаксиво спрашивает девочка, откладывая планшет, на котором открыта страница из школьного учебника. – Я уже все выучила.
Девочке лет десять, она одета в модные брюки и яркую футболку со смешной рожицей – последний писк моды, длинные волосы стянуты в тугой «хвост» на макушке.
На улице тепло, по меркам Аквилона, и девочке хочется гулять с друзьями, а не корпеть над учебниками. Но отец неумолим:
– Уже поздно, завтра погуляете. – Он на мгновение отрывается от своего рабочего компьютера, чтобы ответить дочери, и снова возвращается к работе. Завтра у него, наверняка, очередная важная сделка.
Девочка обреченно вздыхает и с тоской смотрит в окно: на улице уже почти темно, а над землей расстилается густой туман, на расстоянии кажущийся прямо-таки осязаемым.
– Папа, а отчего бывает туман? – спрашивает она.
Отец тоже вздыхает, понимая, что спокойно закончить работу не удастся.
– А разве тебе в школе не рассказывали? – Девочка качает головой. – Потому что земля теплее воздуха, и возникает конденсат, – объясняет он. – На уроках природоведения вам обязательно расскажут об этом явлении.
На уроках… На уроках, которые она уже не посетит, потому что умрет, потому что этой девочки больше нет…
Нет…
Нет…
– Нет… Нет… Не-е-ет!
Кто-то дотрагивается до моего плеча. Распахиваю глаза и в полутьме вижу встревоженное лицо своего соседа.
– Ты кричал, – говорит он тихо, чтобы нас никто не услышал. – Все нормально?
Нормально? Нормально – это там, где девочка, ее семья, летний туман и учебник по природоведению. А здесь…
– Нормально, – отвечаю и отворачиваюсь. Так и жду, что Райан спросит, нет ли у меня проблем с психикой или чего-нибудь еще в этом роде. Но он не спрашивает, отходит к своей койке.
– Пора вставать, – говорит равнодушно, – скоро Гвен принесет еду.
– Угу, – бурчу. Он не настаивает на продолжении беседы и выходит из спального отсека. В одиночестве мне хорошо и привычно.
Злюсь на себя за очередной сон про девочку. Чертово подсознание!
Несколько раз глубоко вздыхаю и заставляю себя подняться. Потягиваюсь и обуваюсь. Надо отдать жилью Проклятых должное – спать было спокойно и комфортно, не сравнить с общежитием при заводе. Впрочем, не сравнить и с комнатой у «верхних».
Когда выхожу, все уже на кухне. Теперь я имею возможность наблюдать банду в полном составе. Один… два… три… Десять. Кто-то смотрит заинтересованно, кто-то равнодушно, а вот блондин Фил по-прежнему зло, как и тогда, когда мы с Попсом заходили в его отсек. Игнорирую его. Знаю, он все равно найдет место и время выяснить отношения.
Мышонок тоже здесь. Сидит на скамье, обхватив себя руками, лицо бледное, глаза красные. Ревел, сразу видно, но надеется, что никто не заметит.
– Эй, Мышь! – Фил будто читает мои мысли. – Опять хнычешь, как девчонка?
Мышонок краснеет до корней волос.
– А ты… а ты, – достойный ответ находится не сразу, – а ты цепляешься, как девчонка!