Рудольф Нуреев с матерью. 1941 г.

«Мать моя родилась в прекрасном древнем городе Казани. Мы мусульмане. Отец родился в небольшой деревушке около Уфы, столицы республики Башкирии. Таким образом, с обеих сторон наша родня – это татары и башкиры» (Рудольф Нуреев)

Эта фраза не может не вызвать улыбки. Безусловно, железнодорожный вокзал Владивостока, заложенный еще будущим императором Николаем II, по праву считается одним из красивейших зданий города у моря. Но он никогда не был ни огромным, ни мраморным. Построенное поначалу одноэтажным, каменное здание вокзала обрело второй этаж лишь после реконструкции в XX веке. Здание отнесено к историческим памятникам, а художественная его ценность состоит в том, что оно представляет собой сохранившееся в первозданном виде произведение архитектуры начала XX века. Впрочем, не суть важно. Главное, чтобы было красиво…

В Раздольном Приморского края маленький Рудик провел первые шестнадцать месяцев своей жизни, утверждает Диана Солуэй. Но известно, что на Дальнем Востоке семья Хамета Нуреева прожила еще меньше. Через год после приезда жены и детей, в марте 1939-го, он подал рапорт комиссару части с просьбой о переводе в Киев для лечения от глухоты дочери Лилии. Просьбу уважили: Хамет Нуреев был в армии на хорошем счету; в августе 1938-го взвод, которым он командовал, участвовал в боях у озера Хасан. В июне 1939 года Х.Ф. Нуреева перевели в Москву, и Фарида и четверо ее детей, теперь уже с главой семейства, вновь отправились в путь по транссибирской магистрали. В 1939–1941 годах семья Нуреевых жила в столице, где Нуреев-старший служил в артиллерийском училище. Здесь и застала их война…

Отец вскоре ушел на фронт. На руках Фариды Нуреевой остались трехлетний Рудик и три старшие дочери. Но решительности этой женщине было не занимать, о чем любил вспоминать и ее сын спустя многие годы: не дожидаясь всеобщей эвакуации, она вместе с детьми как можно скорее покинула Москву и поначалу обосновалась в маленькой башкирской деревушке на Урале – родине отца семейства, где наверняка проживали родственники со стороны мужа, в чьих жилах текла и башкирская кровь.

Рудольф много лет спустя так пояснил причину этого переезда: «…на дом, в котором мы жили в Москве, упала бомба. Мы вынуждены были уехать, оставив часть нашего имущества, так как надеялись, что сумеем скоро вернуться. Эвакуация привела нас в ту часть России, откуда и произошла семья, – в Башкирию, на восточные склоны Уральских гор, на полпути между Ленинградом и Сибирью».

Фраза о бомбе, упавшей на их дом, привлекает к себе внимание. Известно, что дом был двухэтажным и деревянным. Возможно, от него мало что осталось после таких событий.

Мальчик рос в нищете, на одной картошке, хилым, слабым и маленьким. Однажды, не в силах дождаться, пока картошка сварится, Рудик попытался достать ее, опрокинул на себя горящий примус вместе с котелком и попал в челябинскую больницу. Здесь кормили вдоволь, так что уходить при выписке не хотелось. Но главным было все-таки не это. «Чувство, что обо мне заботятся, как если бы я был единственным больным в госпитале, было первой большой радостью в моем детстве», – много лет спустя вспоминал Рудольф.

Радостью оказалась и музыка. Единственным ее источником в доме было радио, привезенное с собой из Москвы. Рудик мог часами просиживать около него, тихо слушая красивые классические мелодии. Именно благодаря им мальчик мысленно переносился из комнаты с множеством ее обитателей, убегал из одинокого детства в свои мечты. По признанию Нуреева, с самых ранних дней он смотрел на музыку как на друга, как на религию, как на путь к лучшему будущему. У него и в мыслях не было, что из этого увлечения вырастет другая страсть, единственная, которая заполнит всю его жизнь, – танец.