И вот теперь… Хочешь – вини ее теперь, хочешь – прощай. Хочешь – казни, хочешь – милуй.
Но что теперь решит казнь? И что теперь решит милость?
– Когда Проклятый Проход окончательно обрел власть над Мертвым озером, когда две тьмы разных миров слились в ночи воедино и раздвинули озерные воды, я вернулась, – вновь услышал Всеволод голос Эржебетт. – Я перешла рудную черту в звере. А зверь – во мне. Наверное, на это и надеялась мать, замышляя мое спасение.
Глава 2
– Все же странный способ спасти ребенка, – хмуро заметил Всеволод.
– Он тогда был единственно возможным. Я не стараюсь оправдывать мать, но…
– Разве может называться матерью ведьма, бросившая дочь на растерзание зверю… – перебил Всеволод, – Какая мать захочет, чтобы ее дитя обратилось в зверя?
– А разве ты видишь перед собой зверя, воин-чужак? – шевельнула влажными ресницами Эржебетт.
– Нет, – вынужден был признать Всеволод. – Сейчас нет…
Теперь уже ему не дали договорить.
– Да, мы друг в друге. Мы все – друг в друге. Мы – части целого, но ни одна часть не покушается на другую. Пьющая-Любящая испила оборотая, обрела его суть и смешала его с собой. Оборотай пожрал человека, однако и человек продолжает жить в нем. Я всегда – это я и еще двое. Но эти двое находятся в мире и согласии со мной. Иначе нам просто не выжить.
Всеволод тряхнул головой. Все! Хватит с него отвлеченных разговоров и путанных объяснений! Дело-то в другом. И самое главное – другое.
– Ты взломала границу миров, Эржебетт!
– Это сделала моя мать, – не согласилась она. – Я лишь не позволила пролому затянуться.
– Ты сохранила брешь для темных тварей!
– Однако не я привела их с собой.
– Но Набег! Он начался когда ты… После того, как ты…
Всеволод сбился, сплюнул в сердцах, так и не закончив фразы.
Эржебетт усмехнулась – печально и сочувствующе. Из своего узилища-саркофага она сейчас сочувствовала ему! Им всем! Всему людскому обиталищу!
– О, нет, воин-чужак, ты сильно ошибаешься. Это еще не Набег. Это только начало Набега.
Начало? Только начало? Всеволод помрачнел.
– Что ты хочешь сказать, Эржебетт?
– Только то, что есть. И чего не может быть иначе. Сначала в брешь между мирами вошла я. За мной последовали оборотаи, также почуявшие проход и успевшие пересечь порушенную границу прежде, чем ее обнаружили Пьющие.
– А потом? Что на той стороне было потом?
– Меня там уже не было, воин-чужак. Но что было без меня – я знаю. О том, что случилось там, я могу судить по происходящему здесь.
– Ну и? – поторопил Всеволод.
– К открытому проходу подошли Пьющие-Властвующие… Черные Князья, Нахтриттеры, Шоломонары, как вы их называете. Только никому из них не удалось стать первым.
– То есть?
– К взломанной преграде одновременно подступили двое… или трое… или Властвующих было десять – это, в общем-то, не важно. Важно, что не было одного, единственного… А время шло, и к проходу спешили все новые и новые Властители. И каждый вел с собой свою армию. Желающих перейти границу миров оказалось слишком много. А там, где много желающих, начинается давка и драка. Властвующие до сих пор сражаются за право первым войти в этот мир. Но никто не хочет пускать других в обиталище, полное живой крови. Никто не хочет делиться. Только эта война и сдерживает еще Властвующих у прохода. И, поверь, по сравнению с ней здешний Набег – это маленькая, никчемная стычка.
Ах, вот, значит, как?! Еженощные штурмы, которые едва удается отбивать тевтонской Стороже – всего лишь никчемная стычка?!
– Но если Черные Князья и их дружины грызутся между собой с той стороны, кто в таком случае приходит сюда? – с нажимом спросил Всеволод. – Кто выходит из Мертвого озера каждую ночь, а Эржебетт?