«Я поступил правильно, они заслужили смерть. Решили меня выкинуть, как щенка на улицу, еще же с собой этого урода притащила, на что надеялась?!» – думал он про себя.

На улице раздались звуки сирены приближающего конвоя полиции.

«Вот и все!» – сказал, он сам себе.

Его сердце начало учащенно биться, осмысливая с новой точки все происходящее. Садиться за решетку ему не хотелось, и только сейчас он понял, что просто хочет убраться из этой квартиры подальше от этого места и лучше всего забыть этот день.

Посмотрев на правую руку, заметил ручку, которая каким-то образом оказалась в руке.

«Я хочу выбраться из этой хаты, слышишь меня! Выыбраатьсяя» – сказал он, обращаясь к ручке.

Присев попой на подоконник, сфокусировал свой взгляд на дверной проем, ведущий в прихожую. Он уже слышал с улицы отголоски полицейских и будто бы ощущал внутренне, как они спешат по лестнице к его двери, которую им придется еще выбить.

Правая рука машинально поднялась с коленки и начала произвольно писать на левой руке надпись «выбраться», да так, что перо резало кожу и кровь стекала прям на штаны. Боли он не ощущал, лишь людей, которые кричали в дверь, чтобы им открыли.

Когда сотрудники полиции, поняли, что дверь никто не откроет, принесли бензорез для вскрытия замка, но Глеб уже отстранился от этого, и лишь смотрел, когда же будет дописана последняя буква, после которой началась минутная темнота, и он уже решил, что случайно сам закрыл глаза, и проваливается в сон.

Разомкнув ресницы, он оказался босиком на теплом асфальте на парковке, рядом с новостройками, это были два десятиэтажных жилых здания. А чуть правее от этих них был зеленый забор, за которым велась стройка, и было слышно, как еще работает спецтехника.

Парковка была наполовину пустая, так как уже перевалило за семь вечера, и работяги, которые не хотели допоздна делать ремонт в квартире, выходили со своими инструментами и грузили их в машины. Глеб отошел в сторону к мусорным бакам, заполненных доверху строительным мусором и отвернулся в сторону леса. Это окраина города, где он бывал всего несколько раз и то, когда тут еще забивались сваи на этапе котлована.

– Какие-то чудеса творятся? Это по-любому твоих рук дело – сказал он тихо, смотря на ручку – И что мне сейчас делать?

Он посмотрел на свои руки и живот, испачканные засохшей кровью и на штаны черные, на которых при слабом освещении трудно было разглядеть какое-либо пятно. Затем посмотрел на первое здание, расположенное ближе всего к нему, буквально метров 10-15. Мысли были устремлены именно в ту часть здания, где в окне на третьем этаже, только что загорелся свет, он видел в этом какой-то знак.

Скинув мешок со строительным мусором с помойки, с него все посыпалось, и Глеб уже испачкался. Руками он залез в мешок, и еще частично его освободил, вытащив от туда упаковки от цемента и мелкие крошки от дробления стен. Теперь, можно было смело идти с мешком к дому, и он согласно сам себе кивнул. По пути он встретил двух таджиков, идущих выкидывать мусор, они посмотрели на Глеба с интересом и пошли дальше, разговаривая на своем языке.

Домофон еще не подключили к первому подъезду, поэтому дверь открылась без проблем, поднявшись на нужный этаж, повернул налево к квартире номер девять. Потянув за ручку двери, Глеб слегка удивился, что дверь не закрыли.

Внутри был просторный коридор, выводящий сразу в три помещения, в санузел расположенный слева, кухню по середине и комнату справа, дверь, кроме в ванной больше негде не установили. Из комнаты было слышно, как два человека обсуждают ремонт, и по всей видимости один являлся хозяином квартиры, а второй прораб, который приехал с Таджикистана и не до конца освоил русский язык. Глеб поставил мешок, на пол уперев в стену, и тихонечко за собой закрыл дверь.