Танг-Карна сопел рядом, а Лев Пустыни не мог отвести взгляд от мертвого лица. Ему все казалось, что еще немного, и холодные веки дрогнут, глаза откроются, и девушка улыбнется. Интересно, какие у нее глаза? Голубые, точно вода в здешних озерах, или зеленые, будто цейлонские изумруды? Нет, такие встречаются лишь у северянок с бледной кожей и желтыми волосами. У мертвой красавицы глаза черные, подобно бездонной бархатной ночи, крылья которой несут покой и прохладу…

—Похоронить нужно, – напомнил напарник. Али встрепенулся. Шайтан! Что это с ним? Поплыл, точно сопливый юнец. Не бывать такому! Ни одна баба, ни живая, ни мертвая, не будет вертеть Али Проклятым!

А не простая, видать, девчонка, демоны в ней сидят, ищут новое тело, душу свежую, вот и ворожат. Прав Танг-Карна – хоронить надо, и быстрее, пока бесы из мертвого тела в живое не перебрались. Но Али не стал бы великим разбойником, если бы не умел задуманное до конца доводить. Отвернувшись, чтобы не видеть лица, разбойник обыскал тело.

—Что-то есть!

Танг отвернулся, чтобы не видеть, как напарник грабит мертвую. Брама накажет нечестивца, так пусть мудрейший видит, что Танг-Карна не одобряет поступков Али. Но удивленный полувздох-полухрип заставил индуса обернуться.

Али стоял на коленях, а рядом на огромном, вылизанном водой и временем камне, сияло НЕЧТО.

—Ты… Ты видишь? – просипел разбойник. Танг кивнул. Брама Милосерднейший, неужели подобное и в самом деле возможно?

– Машка, Машка, ты чего? – кто-то тряс меня за плечо. Я открыла глаза и попыталась сфокусировать взгляд. Так, кажется, Гошка. Гошка? Где я? Потолок над головой совершенно незнакомый, чужой потолок. И трещина в побелке тоже чужая, как и люстра. Ах, вот почему свет так глаза режет.

– Машка, ты что, задремала?

Похоже на то. Задремала, сама не знаю как, зато снова видела сон. И камень видела, злое красное сердечко.

– Ты нас напугала, Машка. Как заорешь: «Нет! Не надо! Не трогайте ее!» Еще звала кого-то. Имя не наше. Кали. Я ее знаю? – Пока Гошик засыпал вопросами, я попыталась восстановить последовательность событий.

В семь, как и договаривались, я приехала к Пыляеву и уткнулась носом в запертую дверь. Записка – слава богу, они хоть до этого додумались – информировала, где лежат ключи, а еще меня очень просили подождать, что я и сделала. Только в процессе ожидания, кажется, задремала. Ну, правильно, я ж сегодня вскочила ни свет ни заря.

Из-за сна, между прочим.

– Кто такая Кали? – повторил вопрос Гошик. Узнаю муженька, который на дух не переносит незапланированных контактов и подруг, ему незнакомых.

– Индийская богиня, – вместо меня ответил Дамиан. – Кстати, вредная тетка, отвечает за всякие пакости вроде войн, болезней, землетрясений, наводнений и так далее, по списку. Умилостивить сию госпожу может лишь человеческая жертва. Ясно?

– Ясно, – кивнул Гошик и поморщился, не любит он, когда кто-то своей образованностью хвалится. – Богиня, значит.

– Ратнарадж. – Незнакомое слово само вырвалось на свободу.

– Что?

Пришлось объяснять.

– Большой красный камень, кажется, рубин. Я не очень в этом понимаю. Ратнарадж. – Почему-то я смотрела на Хромого Дьявола, а он на меня, такое чувство, будто тебя рентгеном просвечивают, аж руки задрожали.

– Рубин, – подтвердил Пыляев и наконец отвел взгляд. – Откуда ты знаешь? Читала?

– Во сне видела.

– Бабские глупости, – раздраженно заметил Гошик. – Давайте лучше делом займемся, а то и в самом деле спать хочется.

– Кофе попей, – предложил Пыляев. Гошка недовольно скривился.

– А я бы попила, в голове такой туман…

– Конечно, туман. Мы бегаем, суетимся, а она дрыхнет без задних ног. Демка, сделай ей кофе, а то я Машку знаю, пока своего не добьется, разговаривать с ней бесполезно. А мне пожевать чего-нибудь, хорошо? – Вот это активность. Я уже и отвыкнуть успела от этого командного тона, судя по выражению лица, Хромой Дьявол тоже.