– Действительно, забавно со стороны смотрится. Однако уверяю тебя, пережить начало – это полдела. Даже не так, пережить само событие – это четверть дела. А построить дальнейшую жизнь на руинах старого мира – вот тут-то и начнется самое интересное.

– Туман вроде рассеиваться начал. Скоро можно будет сверху разглядывать эти руины…

– Ты неси все на стол, разглядывать позже будем. Никуда этот мир не денется, а вот вода скоро закипит, – небольшой походный чайник, который Саша подвесил над огнем, уже гудел и намеревался в самое ближайшее время разродиться кипятком.

– Что «ваше величество» еще желает, помимо кофе и круассанов?

– «Мое величество» с удовольствием бы спать завалилось, – Саша поправил упавшее полено, – вообще не выспался этой ночью. И от шума до сих пор в ушах гудит.

– Я не скажу, что выспалась, но и ложиться сейчас не хочу, – Женя рылась в багажнике, пытаясь найти банку кофе, – хотя тебе компанию могу составить. Можем немножко добавить к землетрясению и наших толчков.

– Как ты Женечка витиевато заигрываешь. Изысканно даже, я бы сказал. А вот кофе, похоже, я так и не дождусь, – Шевченко снял с огня закипевший чайник. От резкого движения на огонь выплеснулось несколько капель, вызвав реакцию возмущенного шипения и серого дыма.

– Кто о чем, а глухой – об опере! Будет тебе сейчас кофе, – девушка нашла нужную банку и закрыла багажник, – порядок в машине бы не мешало навести, вчера все впопыхах покидали, ничего найти невозможно.

– В этой поговорке вроде речь про баню. А в машине приберемся. Времени у нас навалом.

Туман продолжал рассеиваться, когда молодые люди решили побаловать себя второй кружкой горячего напитка. Саша хотел вытащить складные стулья на площадку, но поскользнувшись на мокрых камнях, отказался от этой идеи. Сидя почти на границе убежища, Саша с Женей любовались проявляющимися из тумана вершинами соседних гор. Утреннее небо было затянуто сплошной белой пеленой без малейшего намека на голубой просвет. Облачность была в несколько слоев, перемещающихся в одном направлении, но с различной скоростью. Часть нижних облаков имела весьма рваные очертания, словно совсем недавно они попали в серьезную заварушку и лишь чудом смогли вырваться. Деревья шумели одним непрерывным фоном и провожали их затяжными поклонами. Ни облачное небо, ни зеленый лесной массив не могли продемонстрировать ни один птичий силуэт, рассекающий крыльями воздушные потоки либо кружащий над колышущимися ветвями. В отдельные моменты молодым людям начинало казаться, что они единственные выжившие на всем белом свете. Только негромко позвякивающий на камнях чайник напоминал о продолжающемся катастрофическом процессе, который уже миновал свою кульминацию и теперь приближался к закономерному финалу.

– Игореша, глянь, пожалуйста, нашего папы случайно не видно? Что-то уж больно долго он там ползает, – Вероника передала мальчику свой смартфон с включенным фонариком и уселась рядом с большой ямой в полу, которую Павел расширил до значительных размеров и куда опустил свое недовольное и ворчащее тело, не забыв прихватить один из телефонов. По словам мужчины, воды внизу было по колено, она оказалась довольно холодной. Передвигаться можно было лишь в полусогнутом состоянии, хотя даже так мужчина постоянно обо что-то бился головой, о чем свидетельствовали частые звуки ударов и громкие ругательства, раздающиеся из темной булькающей бездны.

Ухватившись руками за одну из досок, Мусин медленно опустил тело вниз, отметив про себя, что в последние годы руки сильно ослабли и теперь с трудом удерживают его довольно упитанную фактуру. Студеная вода острыми иглами обожгла кожу и, как холодная змея, заползла в обувь, быстро заполнив собой все пространство. Почти тут же заныл большой палец правой ноги, который Павел сломал в турецком отеле, по пьяни, со всего маха треснувшись ногой о барную стойку. Игорь протянул отцу смартфон, посветив вперед, мужчина согнулся почти вдвое и двинулся вдоль толстых и весьма ржавых труб, на первых же шагах набив себе пару весьма болезненных шишек о старый деревянный пол, ставший теперь для него потолком.