5. И ржавчины пушек, и весел касаюсь я с нежностью,
чтоб тело мое ожило и решение приняло.
Но только лишь запах соленый исходит от паруса,
что некогда буря иная оставила.
Когда бы желал я остаться один, то стремился бы
10. обресть одиночество, жить бы не стал я с надеждою
обрывки души разглядеть там, где море и небо встречаются,
не стал бы желать этих линий, цветов и молчания.
А звезды в ночи увлекают меня к ожиданию:
усопших так ждал Одиссей на лугу асфоделовом.
15. Приплывши сюда, к асфоделам, желали увидеть мы
лощину, где ранен Адонис смертельною раною.
[XVI.]
ὄνομα δ ᾿Ὀρέστης
… по имени Орест…
Вновь по ристалищу и вновь и вновь…
О, сколько поворотов, кругов кровавых, сколько черных
рядов людских. И люди, на меня смотрящие
и ранее смотревшие, когда на колеснице
5. я длань воздел, ликуя, вскрикнули.
И клочья конской пены, что в меня летят:
коням-то передышка будет?
Ось затрещала, накалилась, о когда ж вспыхнет ось?
Когда ремни порвутся? Когда уже подковы
на землю ступят во всю ширь,
10. на мягкую траву средь маков, где весной
ты сорвала ромашку?
Глаза твои прекрасны были, а куда глядеть, не знала ты.
Не знал и я, куда глядеть. Лишенный родины,
я тут и там борюсь: о, сколько ж поворотов?
15. Я чувствую, как у меня над осью дрожат колени,
поверх колес, в ристалище свирепом.
Коль боги захотят, легко колени дрогнут.
Никто того не избежит: к чему тут сила, коль не можешь
уйти от моря, что тебя качало в колыбели,
которого так хочешь
20. в сей час борьбы, средь конского дыханья,
и камышинок, певших осенью на лад лидийский,
от моря, что не обрести, как ни спеши, ни мчись кругами
близ черных Эвменид, что так неторопливы,
но беспощадны.
[XVII.] Астианакт
Теперь ты уйдешь, так возьми же с собою дитя,
узревшее свет под этим платаном
в день, когда трубы звучали, сверкало оружье,
а потные кони, склоняли главу, чтоб коснуться
5. зеленой поверхности водной
ноздрей своей влажной внутри водоема.
Маслины с морщинами наших отцов
и скалы с познаньями наших отцов,
и брата нашего кровь живая на тверди
10. были радостью мощной и чином богатым
для душ, которые их молитву познали.
Теперь ты уйдешь – теперь, когда день расплаты
уже занялся, теперь, когда никому неизвестно,
кого он убьет и сам как погибнет,
15. возьми же дитя с собою, которое свет увидало
под этим платаном, под этой листвою:
его научи познавать деревья.
[XX.] [Андромеда]
Снова в груди моей открывается рана,
когда опускаются звезды, роднясь с моим телом,
когда тишина падает людям под стопы.
Эти тонущие в годах камни докуда меня увлекать будут?
5. А море, море-то? Кто исчерпать его сможет?
Я вижу руки, каждое утро дающие знак и соколу, и орлану,
прикованная к скале, которая стала моей от боли,
вижу деревья, которые дышат черным покоем усопших,
а после – улыбки статуй, не проходящих дальше.
ГИМНОПЕДИИ
Фера в геологическом отношении состоит из пемзы и фарфора, в заливе же ее … появились затонувшие острова. Это был центр древнейшей религии, здесь проводилось выступления лирических хоров строгого и тяжелого ритма, называемые гимнопедии.
ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО ГРЕЦИИ
I. САНТОРИН
Склонись над темным морем, если можешь, и забудь
свирели звук над обнаженными ногами,
которые на сон твой наступили в иной, утопшей жизни.
На черепке своем последнем, если можешь, напиши
5. день, имя, место
и в море брось – пусть он утонет.
Нагими встретились мы на скале из пемзы,
глядя, как острова всплывают,
глядя, как алые острова погружаются
10. В свой сон и в наш сон тоже.
Нагими встретились мы здесь, держа
весы, что опускались
одною чашею к неправде.