– Как я могу это забыть? Это была, наверное, одна из самых вопиющих ее выходок.

У нашей матери был пунктик – она не пропускала ни одного балетного спектакля, где танцевала Марин. Причем каждый раз использовала это как возможность привлечь внимание к собственной персоне. В тот вечер она упала в обморок – как она потом объяснила, от волнения, – когда Марин исполняла вариацию Одиллии. И сделала это так картинно, с таким грохотом, что спектакль пришлось прервать, и на следующий день во всех статьях, посвященных премьере, о ней было сказано больше, чем о самой Марин.

– Думаешь? Ну, по крайней мере, самая демонстративная. Поэтому можешь себе представить, какое удовольствие я получила, сообщая ей, что никто, кроме наставников и постоянных обитателей, не может быть допущен на территорию «Мелеты». – Марин потянулась, повела плечами, стряхивая последнее напряжение от долгой поездки. – Не хочешь прогуляться, посмотреть, что тут и как?

– Отличная идея.

Мы прошлись по территории, не переставая удивляться странным и прекрасным вещам, окружавшим нас. Ни один домик кампуса не был похож на другой и уж точно не напоминал скучные сооружения из бетонных блоков.

– Вот этот дом похож на королевский замок из «Золушки», – сказала Марин.

Да, действительно, – настоящий замок в миниатюре, окруженный рвом, с подъемным мостом. Он даже выкрашен был в тот же оттенок голубого с блестящими искорками, что и платье Золушки в диснеевском мультфильме.

– А соседний домик как будто сошел со страниц исторического романа о России. Интересно, кто его спроектировал? – Гравий хрустел под нашими ногами, а в воздухе стоял густой медовый запах – так обычно пахнет нагретая солнцем свежая трава.

– Наверное, подающие надежды архитекторы, которые в свое время жили в «Мелете». А может, скульпторы. Здесь принято в знак благодарности оставлять свои творения. Кстати, мосты через реку тоже их рук дело. Замечательная традиция, правда? – Ее прелестное лицо озарила улыбка.

Невозможно было не улыбнуться в ответ.

– На первый взгляд, все в этом месте прекрасно.

Мы вернулись, когда солнце уже садилось, заливая все вокруг золотистым светом. И услышали голос, удивительно чистый и звонкий, вдохновенно выводящий «O mio babbino caro», еще до того, как увидели его обладательницу.

Девушка пела с закрытыми глазами, стоя перед крыльцом нашего дома. На первый взгляд она была точной копией Луизы Брукс[3], разве что с более смуглой кожей, в обтягивающих кожаных штанах и мешковатой майке, что не мешало ей выглядеть очень стильно.

Я была потрясена красотой момента. Все слилось в единую картину – магия голоса незнакомки, волшебная природа, сама ария Лауретты из оперы Пуччини «Джанни Скикки». Я была тронута до глубины души.

– Браво, браво! – воскликнула Марин.

– Спасибо. Мне вдруг захотелось спеть именно здесь и сейчас. И вообще, как можно оказаться посреди всего этого и не петь во весь голос? – Она широко раскинула руки, словно пытаясь обнять всю красоту вокруг. – Меня зовут Ариэль. А вы тоже здесь живете?

– Да, – улыбнулась Марин. – Правда, мы пока этого еще не поняли. Я Марин, а это моя сестра Имоджен.

– У вас потрясающий голос, – сказала я. – Вы оперная певица?

– Да, я певица. Правда, мой голос не очень подходит для оперы, но я так люблю эту арию! От нее у меня просто сердце замирает. – Она стукнула себя кулаком в грудь. – Никак не могу поверить, что это место мне не привиделось. Понимаете, что я имею в виду? Только посмотрите на этот домик. Тут все такие?

– Соседний дом похож на замок, там даже ров есть, – сказала я.

– Что, правда? Замок со рвом?