– Представил, – удивляется студент короткой повести о прежних порядках в армии.

– Теперь представь себе, что владелец, у которого есть еще в запасе стакан или два стакана нормального ароматного чая с вареньем, мог пойти и просто так вымыть эту банку?

Студент задумался, почесал затылок.

– Ну… Сейчас-то все не так. Сейчас все по-другому. Этого быть не может. Теперь всего много.

– А если подумать?

– Зря я банку вымыл, – сокрушается студент.

– Не в банке дело. В лагерях для студентов – аттракцион с трехразовым питанием.

Воинская служба со всеми тяготами и лишениями остается за кадром их сознания.

У японцев есть чему поучиться. Вот, например, выражение «он умеет жить» японцы понимают по-своему. В их представлении человек, умеющий жить, видит радости жизни там, где другие проходят мимо.

Гуляю с собакой. Наблюдаю картину утра:

Трудовой народ с серыми лицами бежит на работу. Взгляд упирается в дорогу. Думы на работе. На лицах испуг опоздать. Ноги сами по себе несут к метро.

Отмечаю про себя, это точно не те, кто «умеет жить по-японски». Чтобы увидеть радости жизни, надо остановиться, оглядеться, осознать себя в этом мире.

Думаю, хорошо, что у меня есть собака. Пока я ее прогуливаю, вижу прелесть осеннего утра, багряные листья, утренний туман, восход солнца. Видимо, я умею жить…

Мое внимание привлекает бегущий по дорожке сквера нечесаный мужик с помятой физиономией. В спортивных брюках с обвислым задом и оттопыренными коленками. На ногах основательно поношенные кроссовки «Адидас». В руках смартфон, в глазах блеск и надежда. Торопится навстречу судьбе, говорит в телефон:

– Колян, ты где? Я тебя жду. Ты куда пропал?

Мы с собакой уступаем дорожку.

Навстречу бежит другой мужик. Прилично одетый, в новой куртке и целых брюках. Он машет издали рукой, призывно мычит. Видимо, это Колян… Выдают душевную близость мужиков – помятые физиономии.

Колян идет по дорожке небольшим зигзагом, что указывает на то, что он с утра взял на грудь грех – граммов 200. По этой причине немного сбивается с курса. В руках Коляна тощий целлофановый пакет, который он несет бережно, оттопыривает руку при поворотах.

– Родной, я тебя заждался…

– Ты че, не мог меня найти? – удивляется Колян.

– Да я тут у бабы того… – объясняет лохматый.

Мужики по-братски обнимаются, слезы наворачиваются на их измученные ожиданием лица.

Вот это я понимаю – мужская дружба, вот это я понимаю – преданность. Вот она, счастливая встреча, – отмечаю свои наблюдения.

Тяну собаку за сиреневый куст. Собака обнюхивает осенние поганки, справляет нужду, тянет меня на аллею. Я упираюсь, не хочу мешать мужикам.

Колян достает из целлофанового пакета двух «мерзавчиков». Если кто не знает, это две маленькие, готовые к употреблению бутылки спиртного, грамм по двести в каждой.

Лица друзей преображаются, на них распрямляются морщины, пропадают мешки под глазами. Внутренний свет излучают глаза, спины гордо распрямляются, руки перестают дрожать. Они уверенными движениями откупоривают посуду и махом отправляют живительную влагу в аппарат пищеварения. Занюхивают рукавами мануфактуры порцию драгоценного напитка. Жмурятся на утреннее солнышко, с удовлетворением крякают.

Колян движением фокусника достает из пакета два пирожка, распределяет закуску.

– Ух ты! Где взял? – обрадовался приятель.

– Давай закусывай, не отвлекайся… – наставляет Колян.

Приятели с аппетитом, который мало кто испытывает в таком качестве из обычных граждан, жуют пирожки.

Колян мечтательно рассматривает верхушки деревьев, его друг ворошит носком «Адидаса» опавшие листья клена.