Авраам остался в Германии, был в отличие от отца и брата неприспособленным к торговле, зато много читал, закончил исторический факультет Мюнхенского университета, где и остался преподавать, защитил диссертацию и считался в конце двадцатых, начале тридцатых годов прошлого столетия одним из лучших в мире специалистов по истории Крестовых походов. Есть предположения, что он был связан с масонами и даже занимал высокое место в их иерархии. Сразу понял опасность фашизма и успел в начале еврейских погромов через Швейцарию уехать в США, где до конца жизни преподавал историю в Принстоне. Умер в начале 60-х годов, никогда не женился и сведений про его потомков не сохранилось.

Сам Мордехай в 20-е годы уже был человеком преклонного возраста, жил сначала с сыном Авраамом, а потом один (жена его Рахиль умерла молодой). Но сохранял бодрость и хорошее здоровье, любил выпить и был завсегдатаем Мюнхенских пивных, где и свёл дружбу с юным Хаймом Милкусом, хорватским евреем, художником, зарабатывавшем на хлеб портретами посетителей пивных и изображением кабацких сценок. Именно Мордехая чаще всего изображал в различных нарядах Хайм на своих портретах– с трубкой, с кубком в кипе, с кружкой пива в баварском наряде… Мордехай всегда позировал юному другу, когда у того не было заказов, а потом щедро оплачивал ненужные ему картины. Вот почему сейчас на многочисленных аукционах, где появляются картины ставшего после смерти, как и положено, знаменитым художником Хаима Милкуса в основном изображён улыбающийся Мордехай Кейсер в разных видах и костюмах.

Только одну картину старый Мордехай любил больше и оставил себе на память – он во всегдашнем бордовом сюртуке, который носил у себя в знаменитом на весь Мюнхен магазине тканей и мануфактуры на центральной Нойхаузерштрассе с кипой на голове и кубком с шабатным вином в руках. Эта картина висела у него в кабинете в глубине магазина.

Когда в 1925 году Мордехай почувствовал, что подходит его время и принял решение (вернее принял он его давно, но теперь настало время для осуществления) уехать умирать на святую землю в Палестину, то продал магазин и всё имущество, дом оставил сыну Аврааму (тот вынужден был его бросить, когда эмигрировал из Германии), но картину в числе немногих вещей решил взять с собой, однако она при сборах куда-то пропала …

Мордехай прожил на Святой земле ещё 4 года, а когда умер, то был похоронен на заранее купленном участке старого кладбища на Масличной горе рядом с могилами Пророков, где мечтает быть погребённым любой правоверный иудей.

А картину выкрал, вернее, просто взял на память, его слуга Рудольф, очень любивший хозяина и сохранивший картину не из любви к искусству, а как память о воспитавшем его с юношеской поры Мордехае. Однако вскоре эта картина оказалась запрятана в дальний угол чулана (пришли фашистские времена и изображение еврея в кипе хранить было опасно),сам Рудольф погиб на восточном фронте весной 1944 года где-то в тех же местах, что и Нехем, а картина была случайно найдена через 70 лет его праправнукомстудентом – механиком Отто в 2010 году и продана за 300 евро торговцу на блошином рынке, который, в свою очередь, продал её антиквару из Мариенбада Давиду Янчику за 500 евро, а у того она была куплена уже за 1200 долларов туристом из Украины осенью 2012 года. Самое интересное, что этот турист оказался правнуком Нехема Кейсера из Винницы, сыном его внучки Фиры, дочери Иды, и при покупке отчего-то притягивавшего его портрета старого еврея с кубком по наитию сказавшим Давиду Янчику, что этот портрет напоминает ему про расстрелянного фашистами в 1942 году в Стрижавке прадеда или похороненного где-то в Иерусалиме прапрадеда.