Петр Петрович начал подниматься и с удивлением обнаружил, насколько это тяжело даже для него. Если нетрезвый Масленников задумал успеть к полуночи прозвенеть в колокол, то ему пришлось бы еще с вечера подниматься. Уже наверху Яковлев осмотрел площадку, убедился, что она вовсе не скользкая, и Масленников не мог случайно наехать на железные перила и перекинуться через них.

Внизу раздался голос Пушкова:

– Петр Петрович! Вы наверху? Я сейчас поднимусь!

Яковлев услышал, как Пушков открыл замок, размотал цепь, с усилием открыл тяжелую дверь и уже внутри потопал ногами, чтобы сбросить прилипший к ногам снег.

– Не нужно, Евгений Максимович! – остановил его врач. – Здесь ничего интересного. Поедемте ко мне, внимательно осмотрим рану на голове отца Григория.

– Ничего не нашли? Может мне стоит осмотреться? – не унимался милиционер, пока Петр Петрович медленно спускался. – А вдруг что-то упустили?

– Нет, поверьте. Здесь больше делать нечего! – успокоил его врач, и заметив, что тот чуть ли не сует пальцы в рот, чтобы их отогреть, с нескрываемой иронией произнес: – Должен извиниться, что я был о вас плохого мнения.

– Это почему же?

– Вы заботитесь о подчиненных. Жертвуете собой в условиях сокращенного довольствия.

– Говорите яснее, Яковлев, – Пушков разозлился. – Мне не до смеха, видите ли.

– Какой же тут смех, – продолжал иронизировать Петр Петрович, —Мне придется вам в скором времени ваши кукольные пальчики ампутировать. В то время как ваши подчиненные будут продолжать работать руками в тепле.

– Идите к черту, – Пушков обиделся, вышел на улицу и протянул ключи Яковлеву, безмолвно дав понять, что сам уже не в состоянии закрыть замок. – Я этих помощников под трибунал…

– За что же? – уточнил врач, наматывая цепь.

– Положил вечером сушиться – утром уже нет. Значит кто-то носит их сейчас, – рассудил Пушков и тут же заключил: – Вот и получается – сперва за хищение, а вдогонку – за потерю вверенного имущества. Явно же свои потерял где-то, потому и мои украл. И самое главное – они никому не налезут!

– Ну вы горазды судить. Лучше скажите, кто дежурил сегодня ночью?

– Так я и дежурил, – опустил голову начальник милиции и ускорил шаг, – Давайте скорее к вам. Покончим уже с этим.

Какое-то время ехали в санях молча. Пушков, пряча руки в сомкнутых рукавах, строил в голове козни. Петр Петрович рассуждал о случившемся в храме и держал вожжи. Но попутчик то и дело произносил вслух проклятия, из-за чего пришлось отвлечься.

– А если бы оказалось, – начал Яковлев, – что ваши варежки украл младший Вислов? Как его там..?

– Алексей? Во-первых, я с трудом поверил бы, – ответил Пушков, не задумываясь. – Скорее брат его, Никита. Тот – да. Не было бы формы, сказал бы – уголовник. А для брата сделает все. Еще с приюта всюду за ним архангелом ходит. Я их как облупленных знаю. А почему вы спросили?

– Просто так.

– Я понял! – догадался милиционер. – Думаете, я не вижу, что Алеша то и дело молится, да крестное знамение направо и налево раздает? Я сам нет-нет, да перекрещусь, перед тем как в храм зайти. Хоть там храмом давно и не пахнет. А что поделать – привычка.

– И вы при этом начальник милиции.

– Ой, кто бы говорил. Вас вон вытащили из деревни, где вы сифилисным бабам в рот смотрели. Знаем, слышали. Хоть бы спасибо сказали. Вам выдали квартиру прямо у больницы, живите, пожалуйста, себе в удовольствие да служите стране. А вы что сделали? Наняли хозяйку как домработницу, ассистенткой ее еще зачем-то назвали.

– Ей некуда было идти. Это ее дом! – сказал Петр Петрович.

– Ладно, будет, – успокоился Пушков. – Я же все вижу, но молчу. Сам не без греха. У всех внутри еще есть немного старого режима.