Создали, тогда, свой единый парламент,

Знакомили всех со своим сводом правил:

Запрет на запрет, и Закон на закон! —

Строчил под диктовку наш староста,

Норн.

Запугивал тех, кто противился им,

А тех, кто сказал слово против, казнил!

Терик, подпевала, отцу помогал:

Придумывал козни, советы давал.

Так староста вскоре забыл, кем он был,

И перьям в коробке творить запретил.

– Отныне и впредь, нельзя рисовать!

А также играть! Веселиться! Плясать!

Оставьте свои разговоры о счастье,

Иначе придётся столкнуться

с несчастьем!

Теперь под запретом любить и творить,

А браки должны по расчёту лишь быть!

Ну что тут поделать, перья смирились.

Воле старейшины все покорились.

А Змей, этим пользуясь, встал у руля,

И сразу же свиту набрал для себя.

Не вспомнив ни разу свои обещанья,

Придумывал Норн себе оправданья.

(Чем дальше, тем больше въедался корост,

И ржавчиной Норн

покрывался весь в рост,

Да только не видел того и не знал, —

Во тьме очень ловко скрывался изъян.)

И не заметили перья того,

Что души покинула вера в добро.

А с нею исчезли и радость, и свет —

Остался законов единый запрет.

Ах, как же уныло им стало внутри,

Но не заметили всей темноты…

С тех пор уж немало воды утекло,

И вроде, казалось, что было, прошло.

В семье Доминик появился малыш,

А спать как любил этот милый крепыш!

Так Соней назвали. Но вот как перо,

Капризным и слабеньким было оно.

Однако и в нём обнаружился толк:

Писать Соня тонкие линии мог.

Лишь только Мечтатель не смел забывать,

Любимую он продолжал рисовать.

Без Доминик он во тьме задыхался,

И потому очень в Свете нуждался.

К тому же заметил, что Радость пропала,

Ему без неё одиноко вдруг стало.

В мечтах же своих верил, что за стеной

Ждёт новая жизнь и душевный покой!

Он, как солдат, ежедневно нёс пост,

К стене приходил и смотрел в горизонт.

«Быть может, однажды, как видел во сне,

Флориши, распишет цветок на заре.»

Но перья все в голос, смеялись над ним,

Ведь в здешних краях цветы не росли,

Да и не знали они, что перо

К тому рисованию было годно!

(Жаль только, краски утратили цвет,

Поблёкли без света, ведь радости нет!)

Глупец.

– Вот дурень наивный! —

соседи твердили. —

И пялиться в щель эту

так примитивно!

Умник.

– Ну чем не бездельник?

Учиться б пошёл,

Тогда бы, глядишь,

свою нишу нашёл!

Мудрец.

– Со старосты лучше б

набрался манер!

Какой благородный

и добрый пример!

(Глупцом и невежей перо называли,

А то, что мертвы уже, сами не знали. —

Все вирусом злым заразились от Норна,

А Змей диктовал им:

«Мечтатель – заноза!»)

Мечтатель-же видел гнильцу их сердец,

И тяжко вздыхал правдолюбец-юнец.

Хотелось ему, чтобы свет в них проник,

Чтоб разум очистился верой у них!

Он много молился, глаза закрывая,

Просил о спасении, даже не зная,

О том, что есть мир за стеною таков,

В котором живёт Создатель миров.

(песня Мечтателя.)

1к.

Услышь, мой Создатель, Ты сердце моё,

Призри же на бедствие наше.

Безрадостно, серо мы как-то живём,

Летами становимся старше.

Припев.

Без Света Твоего внутри пустота!

Дни, как один, все похожи!

Верни мою любовь, умоляю Тебя,

Лишь Ты один помочь только можешь!

Прошу, приди, спаси и сохрани,

И замыслы злые развей,

Вдохни дыханье жизни, солнцем согрей!

2к.

Быть может, то зло и постигло меня

За то, что поспешил я влюбиться,

И, не дождавшись одобрения Твоего,

Собрался на любимой жениться?

Припев.

Без Света Твоего внутри пустота,

Дни, как один, все похожи!

За ветреность каюсь, прости же меня,

Покой лишь Ты вернуть только можешь!

Прошу, приди, спаси и сохрани,

И замыслы злые развей,

Вдохни дыханье жизни, солнцем согрей!

– — – — – — – — – — – — – — —

А между тем, как сквозь пальцы песок,

Время текло, подрастал и сынок.

Тот, что в покоях у старосты жил —