– Эмма, подожди! Давай поговорим! Милая… – слышу я голос Калеба.

Как хорошо, что лифт еще на этаже. Я залетаю в лифт, глубоко дышу и нажимаю этаж подземной парковки. Я такая глупая…Надо вернуться поскандалить и врезать ему разок по яйцам, но я всего лишь развернулась и ушла. Я жалкая…Жалкая, глупая, безработная, а теперь еще и брошенная. Двери лифта открываются и я иду к своей машине. Точнее бегу, на ходу снимая машину с сигнализации. Я залезаю в машину, кидаю сумку на заднее сидение и завожу мотор. Мне нужно выбраться, мне нужно сбежать. Нужно уехать как можно дальше. Почему я думаю, что мне станет не так больно, когда я окажусь за сотню миль от Калеба? Я выезжаю с парковки и сразу попадаю в пробку. Конечно, праздники и многокилометровые пробки. Мне нужно выбраться из города, нужно уехать куда глаза глядят. Наконец становится более или менее свободно и я съезжаю в поворот, который ведет на шоссе. Сколько я еду не знаю…Куда я еду? Да без понятия! Я просто еду, оглядываюсь по сторонам и замечаю, что я и правда не знаю где нахожусь. Просто шоссе, а кругом поля и ни одного указателя. Временами меня обгоняют большегрузы и редкие машины, но я еду. Я не знаю, что мне делать, к кому поехать. Останавливаюсь на заправке, заливаю топливо и еду дальше. Уже темнеет, последние часы я не видела ни одной машины. Машина глохнет перед мостом – закончился бензин. Прекрасно… Передо мной небольшой мост через речушку с сильным течением. Откуда я знаю? Я слышу шум воды даже сидя в машине. Оглядываюсь и цепляюсь взглядом за три дорогие бутылки вина, которые купила в подарок друзьям. Нас с Калебом же приглашали на вечеринку, но туда я уже не пойду. А что добру пропадать? Роюсь в бардачке и нахожу швейцарский ножик. Удобная штука, кстати. Штопором открываю первую бутылку. Я же ничего не нарушаю? Я дальше не поеду. Мне просто нужно напиться и забыть о своей жалкой жизни. Делаю первый глоток – дрянь несусветная, хоть и дорогая. Кислятина. Морщусь, но все равно пью. Делаю глоток за глотком. Отрываюсь от горлышка и снова морщусь, высовывая язык. Гадость! Кладу руку на руль и смотрю на кольцо на безымянном пальце. Чувствую что-то горячее на своей щеке. Провожу пальцами и там остается влага. Я плачу. Впервые за 15 лет я плачу. Мои плечи подрагивают и я срываюсь на истерику. Вою уже в голос, размазывая тушь и сопли по всему лицу. Истерика переходит от слез к смеху и я несколько раз бью ладонью по рулю.

– Как ты мог?! Как ты мог?! – это все, что я могу сказать.

Первая бутылка заканчивается быстро. Закидываю её под пассажирское сидение и тянусь за второй. Открываю и уже не чувствую вкуса. Просто пью. Замечаю, что включились фонари рядом с мостом. Уже совсем стемнело. Я придвигаюсь вперед и через лобовое стекло смотрю на небо.

– Снег пошёл. – хмыкаю я. – Просто волшебство какое-то.

Я уже пьяна, очень пьяна. Что теперь дальше делать? Хочу ли я что-то делать? Для меня после смерти родителей нигде не было места, только я этого не замечала. Калеб был моим домом, а теперь его нет. Для меня его больше нет. Проверяю телефон – куча сообщений и звонков от него. Я не отвечаю и не перезваниваю. Мне не нужны его оправдания. Да и можно ли такое оправдать, когда пойман с поличным? Швыряю телефон на заднее сидение, тянусь к ручке и открываю дверь машины. В моей голове звучит музыка. Рождественская музыка, под которую мы с Калебом танцевали на прошлое Рождество. Я кружусь, радуясь снегу и опять срываюсь на рыдания. Вокруг темно и пусто, ни единой души. Я одна…Я одна уже много лет. То, что бензин закончился именно на мосту – это знак.