Дмитрия Анатольевича можно понять. Ни одно ТВ мира не способно столь искусно форматировать президентов и менять стереотипы общественного сознания. Веками страной правил один человек, но родина приказала – и электорат тотчас привык к парному бренду, будто так было всегда: Маркс и Энгельс, Дольче и Габбана, Путин и Медведев. Сергея Михайловича тоже можно понять. ТВ сделало для него меньше, чем для Медведева, оттого он смотрит на сей предмет широко открытыми глазами и видит кардинальное: экран заражен вирусом аморальности. Отважный председатель Совета Федерации опровергает Канта, ибо уверен – нравственный закон не внутри нас, а снаружи. Посему на ТВ необходима нравственная цензура, которую могут осуществить только общественные советы.

Грустно, что государственные мужи умудряются не замечать очевидных вещей: между их воззрениями имеется причинно-следственная связь. ТВ оттого и аморально, что участвует в интеллектуальном бартере с властью, где лояльность обменивается на вседозволенность. Именно поэтому телевизионный контент стал третьей по доходности (после нефти и газа) естественной монополией. А в данном роде бизнеса самый ходовой товар, как прозорливо заметил Миронов, четыре «С»: сенсации, скандалы, секс и смерть. Впрочем, формула нуждается в уточнении. Праматерь четырех «с» – пошлость, неистребимая, как рекламная перхоть. Пишу статью, а на экране – репортаж о выставке, где лучшие умы питерской школы (привет Миронову) являют чудеса креатива. Ксения Собчак представляет коллекцию личной обуви (около пятисот пар) и свежевыжатый сок из собственных тапочек, а Роман Трахтенберг грезит об экспозиции использованных презервативов.

Подобные примеры можно множить бесконечно, но лучше остановиться и внести еще одну коррективу в мироновскую формулу. В мае окончательно выяснилось – на рынке телеуслуг отлично продается вербальный патриотизм. Сама Катя Лель призналась: счастлива, что родилась на одной земле с Биланом, победителем певческого конкурса «Евровидение». Сегодня всякий, кто не разделяет счастье Кати, смахивает на оппозиционера. В «Вестях недели» было больно смотреть на Филиппа Киркорова, которому инкриминировали: а) продюсирование украинской певицы Ани Лорак, занявшей на «Евровидении» второе место; б) звание народного артиста Украины, полученное им лично от Ющенко; в) зависть к Билану. Казалось, еще мгновение, и король поп-музыки сознается: да, грешен, рою по ночам подкопы под власть. Но нет, Киркоров сумел взять себя в руки, пролепетал что-то патриотическое, с тем его и отпустили.

Безумству храбрых уже можно петь песни. Сергей Минаев вышел «К барьеру!» и бросил в лицо лично Иосифу Пригожину с последней прямотой: «Мы считаем патриотами тех, кто в двенадцать ночи громче кричит: я патриот, Россия вперед, мы всех порвем!». Не автор романа «The Телки», а чистый Чаадаев, или, будем скромнее, Солженицын. Прежде чем всех порвать, перед народом встает сложная задача – понять, кем или чем именно следует больше всего гордиться в данный момент: мощью бронетанковой техники, наводящей страх на улицах Москвы перед военным парадом? ритуалом инаугурации, чье глянцевое совершенство нарушил лишь сбившийся набочок галстук Медведева? победами «Зенита» и сборной по хоккею? будущей Универсиадой-2013 в Казани? Димой Биланом? Стоп! Конечно, Биланом. Третьестепенный песенный конкурс давно, еще со времен участия в нем Пугачевой, стал главным тестом на патриотизм. Ее убедительный проигрыш в 1997-м обернулся мощным стимулом для роста национального самосознания. Тогда-то проклюнулась одна особенность: чем больше обновленная Россия жаждет самобытности, тем больше она хочет нравиться именно Западу. Это обстоятельство и теперь уравнивает профессиональных любителей родины – от политологов ранга Нарочницкой (известная державница возглавляет что-то шибко демократическое не в Торжке, а в Париже) до представителей высшего попсового света калибра Валерии. Ее муж Пригожин не забывает не только славить страну и ее президентов, но и сообщать об успехе жены, занявшей в британских чартах третье место (перед Мадонной!).