– Да, всё в порядке, – кое-как выговорил он.

– Вы уверены? А то вы выглядите так, будто призрака увидели.

А он и увидел.

– Простите, просто вы напомнили мне…

– Вашу покойную девушку, – закончила она за него и это Тимуру не понравилось.

– Она была моей женой, а не девушкой.

– Ой, простите, – потупив глаза, улыбнулась Полина. – Я порой говорю, не подумав.

Раздражение тут же ушло, когда на неё щеках появился румянец, и Тимур сменил гнев на милость.

– Всё нормально. Просто думаю, вы не знали таких подробностей.

Она закусила нижнюю губу, обдумывая его слова, а потом кивнула. Тимуру стало не по себе от этих её действий, и он слишком резко отошёл от неё на шаг, прекращая контакт, чем вызвал недоумение у Полины.

– Точно всё в порядке?

– Да.

Повисла неловкая тишина между ними, но ситуацию спас один из малышей, заплакав.

– Ой, извините, – произнесла девушка и скрылась в детской комнате, а Тимур поспешил убраться отсюда от греха подальше. Потому что то, что с ним сейчас произошло, было не нормально. Он предан и верен Арине. Ни одна женщина больше никогда не вызовет в нём трепетных чувств. Он не сможет, как отец взять себе вторую жену, он будет верен только Арине, и жить памятью о ней.

Только когда Тимур влетел в свою комнату и со стуком закрыл дверь, только тогда он понял, что не просто уходил от Полины, а бежал, бежал от соблазна. Чуть ли не завыв, он присел на край кровати и схватился за голову. Так нельзя. Это не правильно. Но низменные потребности брали вверх. Сколько он без женщины? Да с самой смерти Арины. Он просто не мог позволить себе прикоснуться к другим. Порой он просыпался посреди ночи от слишком реальных, слишком эротических снов, тех снов-воспоминаний, где Арина была ещё с ним, и тогда он шёл в ванную и помогал себе получить разрядку. Но всё же это было не то. По идеи он давно должен был заработать себе мозоль.

Горько усмехнувшись, Тимур поднялся на ноги и стал стягивать с себя одежду. Ему необходимо было привести мысли в порядок, а лучше холодного душа в его случае ничего другого не было. Поэтому скинув с себя одежду, он отправился ванную комнату, где встал под душ и включил холодную воду. Тут же возникло желание закрыть воду, потому что она была не просто холодной, а обжигающе холодной. Так можно было и простуду подхватить, но Тимур стойко держался, прогоняя из своих мыслей образ няни.

Да, она была чем-то похожа на Арин, но она не была ей, и никогда не будет. Арина одна. Второй такой не будет. И всё же…

Выругавшись, он ударил кулаком по плитке, разбивая и плитку, и кулак в кровь. Потому что сама мысль была противна о том, чтобы взять в свою постель другую женщину. Никогда. Ни за что. Он лучше подохнет, чем сделает это. Но всё же зелёные глаза няни преследовали его. Он лишь ловил себя на мысли, что у Арины они более насыщенного оттенка. Или же нет?

Застонав как от боли, он реально испугался того, что стал забывать черты любимой женщины. Что если к концу своих дней он забудет её всю? От этого было страшно, и от этого сердце болело сильней. Он слишком соскучился по своей Арине, он слишком нуждался в ней, но всё же не мог покинуть мир живых и присоединиться к ней.

На улице кружил снег, и было очень холодно. Хорошо, что в доме была печка, иначе Мирон бы замёрз. Я практически не ощущала холода, лишь слегка, а вот Марк с моим сыном наоборот. Как только в доме перестали работать батареи (честно не знаю, что случилось, толи дом слишком старый, толи где-то была поломка), мы сразу же почувствовали на своей шкуре все прелести зимы.

Кроватку Мирона я переставила ближе к печке, которая круглые сутки теперь была раскалена, но мой малыш продолжал плакать, а у меня сердце кровью обливалось. Марк пытался что-то сделать с отоплением, правда, но у него это плохо получалось.