– Апероль спритц. Венецианский напиток. Ты влюбишься во все местное к концу лета. – Он отхлебнул из своей бутылки, не отрывая от меня глаз.

Я открыла бутылочку и сделала глоток. Напиток был сладкий с горьким послевкусием. Я отпила еще, мысленно давая себе обещание, что это последняя бутылка.

– А рядом есть туалет?

– Просто зайди в море, – ответил Данте, указывая горлышком пивной бутылки на воду.

Я не собиралась следовать его совету и от самих слов чуть не сгорела от стыда.

– Я покажу тебе туалеты, – предложила Федерика, подходя к костру. – Мне тоже надо сходить.

– Грацие. – Я поднялась и последовала за ней.

Она шла впереди, а я старалась не отстать, но на пляже собралось столько народу, что я чуть не потеряла подругу в толпе. Мы приблизились к колонкам, и звук басов гулко отозвался у меня в груди. Целая очередь девушек в бикини и крошечных платьицах выстроилась перед уличными туалетами.

Феди остановилась в конце очереди и повернулась ко мне. О, она и вправду нервничала, мне не показалось! Губы ее были плотно сжаты, а уголки рта опущены.

– Что-то стряслось, дорогая?

– Не думала, что он на тебя клюнет, – ответила она. – Не знала, что ему нравятся рыжие.

Я заморгала. Феди уверяла, что ей безразличен Данте. Но выходило, что она ревнует.

– Я просто… – Она переминалась с ноги на ногу. – Впрочем, неважно.

Она покачала головой и разочарованно вздохнула. Как раз тогда освободилась одна из уборных, и она юркнула туда, оставив меня в недоумении.

Когда я в свою очередь вышла из туалета, Феди уже убежала к костру. Я направилась прямиком к ней, но тут теплая ладонь легла мне на руку и ухватила за пальцы. Данте развернул меня к себе, и внезапно мы оказались нос к носу. Его миндалевидные глаза сверкали, глядя на меня сверху вниз. В животе у меня распускался бутон наслаждения.

– Потанцуй со мной, – прошептал он мне в ухо. Голос его был бархатным и теплым. Данте мягко, но настойчиво тянул меня на танцпол.

Мысли о Феди из моей головы, ясное дело, испарились. Руки Данте обхватили мою талию и прижали меня к нему, музыка окутала нас. Его мягкие губы коснулись изгиба моего уха, и я вздрогнула от удовольствия. Мелодия куда-то вела, и я, закрыв глаза, растворилась в своих ощущениях.

Проснулась я от призывного писка телефона. С трудом открыла один глаз. Яркое солнце било в окно с разноцветными стеклами – кружево занавесок ничуть ему не препятствовало, – превращая простыню, под которой я спала, в пестрое лоскутное одеяло. Дрыгнув ногой, я сбросила ее – жарко, даже жарче, чем вчера, и я уже вся мокрая. Голова тяжелая. Зевнув, я приложила ладонь к виску – под пальцами медленно билась жилка. И сердце тяжело бухало в груди. Сколько же я выпила вчера? Я покосилась на тумбочку, обнаружила на ней наполненный водой стакан, поблагодарила себя за предусмотрительность и потянулась к нему. Пришлось оторвать голову от подушки. В два глотка осушив стакан, я схватила мобильник. На экране высветилось время – почти одиннадцать – и прямоугольник сообщения, которое расплывалось перед глазами. Я прищурилась.

Феди: «Буонджорно. Как самочувствие?»

Я потерла глаза и, сконцентрировавшись, напечатала ответ: «Кто-то превратил мой мозг в болтунью. А ты как себя чувствуешь?»

Феди: «Сонно. Хорошо, что воскресенье. Повеселилась вчера?»

Я: «Классно провела время. Спасибо, что пригласила».

Она не отвечала несколько минут. Потом прислала: «Пожалуйста».

А следующее сообщение пришло не от Фреди. От Эльды: «Ты проснулась? Мне нужна помощь. Прости, знаю, у тебя выходной, но у меня форс-мажор на работе. Кристиано ушел к другу, и за Исайей присмотреть, кроме тебя, некому. Всего пару часов?»