Аргумент весомый, поскольку многие сотрудники этим грешили. Однако, чутьё подсказывало, что происходящее полная лажа. Я был почти уверен в том, что именно они хотели найти. Стало не по себе, словно скомуниздил полтинник у доброй старушки приютившей меня промозглой ночью, и меня вот-вот должны были в этом уличить. Однако, телефон буквально тут же вернули и, не попрощавшись, свалили из кабинета.

– Иваныч, ну и что это было? Что за реакция у тебя была?

– Ох, Сергеич, не спрашивай, – выдохнул он и сник, – Даже буду говорить кто, из каких ведомств, должностей и сколько раз мне позвонил за истекшие сутки. Работай давай, дел и так до хрена, – после чего вышел из кабинета.

В голове была каша. Перепуганный начальник, интересы «больших дядь» до нашего «села», мутные комитетские с левыми просьбами… Вроде выглядело всё логично. Только чересчур как-то. Ментовское чутьё прямо указывало на полную «шляпу» происходящего. А главное, жопа чуяла, что самая мякотка ещё впереди. Кстати, что там с фотографиями-то? Заходим, смотрим – Галерея за тот день есть, а вот на ней ничего нет. Просто чёрный экран… хотя нет, какой-то он слишком чёрный.. Нет, всё, хватит на сегодня. Так и тронуться при моей работе недолго. Телефон в карман, голову на проветривание.

Выполняя напутствие начальника, сел за стол и принялся разбирать бумаги, приводить в порядок рабочее место. Под руку попался чистый лист формата А4, который я машинально положил перед собой. Повертел его, взял карандаш и стал что-то чертить. Нет, это не было началом песни группы «Ненси». Состояние было полной отрешённости от реальности, не располагающей к зарисовке портретов, тем более моими руками.

Когда я выпал из оцепенения, то на листке был изображён тот самый символ в пентаграмме. Вновь стало не по себе и по телу пробежал холодок. Быстро выдвинув ящик стола, начал шарить там рукой в поисках ластика, однако наткнулся на торчащее лезвие канцелярского ножа! Хрена я вообще за «стирашку» полез? Надо было просто порвать и передать на рассмотрение капитану «Корзинкину», а лучше майору «Костёркину». Вон и пепельница на подоконнике пылится, и зажигалка в кармане скучает.

С шипением извлёк руку и обнаружил на большом пальце хороший и глубокий порез. Мать твою! Что ж за «сутки» такие? Кровь принялась активно капать на стол и моё художество. Схватив черновик, тщательно вытер, размазав кровь по листку, и пошёл к умывальнику. Надо хорошо промыть порез перекисью и наложить пластырь. Благо раковина располагалась в кабинете, и аптечка всегда была под рукой. К санитарным условиям доверия не было.

В этот момент размазанная рисунку кровь замерцала. Затем вовсе вспыхнула голубым светом. Следом засияла пентаграмма и на её месте образовался провал, из которого вырвалась струйка чёрного, как копоть, дыма. Взмыла под потолок, крутанулась и устремилась в направлении единственного человека, находящегося в помещении…

На третьи сутки беспрерывной работы начальный ажиотаж стал спадать. Домой никого не отпускали, сотрудники ели и спали урывками на рабочих местах. Личный состав был вымотан, молчалив и раздражён. Обстановка напоминала комнату, заполненную газом – достаточно было искры, чтобы всё взлетело к чёртовой матери. Такое скотское, отношение называли: «служебной необходимостью», «долгом», «особыми условиями службы» и прочей мерзкозвучащей блёвней. Вот что «Родина тебя не забудет, но и не запомнит» знали абсолютно все.

На четвёртый день, около девяти утра я был разбужен мерзким звонком служебного телефона. На «мобильные» не звонили принципиально – таким ненавязчивым способом контролировали, на работе ты или нет. Подняв голову со стола, отодрал прилипший к щеке протокол какого-то допроса и снял трубку.