С каждым часом солнце жарило все сильнее. Когда мы подошли к центральной площади, небольшой ветерок сопровождал нас уже два квартала. Я бы взмок без него. Это мама, казалось, была рождена в песках. Я же жару не люблю.

Украдкой поглядывая на меня, мама улыбалась. Иногда кажется, что я – единственный знакомый ей маг. Она замирает каждый раз, когда я что-то делаю. Будь то просто игра со стихиями или безделицы в доме – она обожает это. И гордится мной. Я знаю.

К порталу стояла небольшая очередь. Все пытались укрыться от солнца под узким навесом. Мы встали в конец.

– Слетай, покупайся, когда жара спадет, – предложила мама, оборачиваясь ко мне. Я промолчал, лишь хмыкнув. Целесс не отстанет, пока не утянет меня к морю. А эта жара вымотала уже. Я бы лучше закрылся вкабинете и занялся заказами гильдии.

Какая же она маленькая – мама. Я посмотрел на ее макушку, загорелые плечи передо мной, и закрыл глаза, сжав крепче сферу и шкатулку в руках.

Мы вернулись как раз к обеду. Отец так и не вернулся из резиденции гильдии, так что обедали втроем с учителем. А после обеда настала пора расставания. Я не ожидал, что способен переживать по поводу ухода Тулиса. Несомненно, я был рад. Но радости этой след простыл, когда настало время сказать учителю «спасибо и до свидания».

– Ты же будешь здесь, в Зальцестере?

Я заметил удивленный взгляд мамы.

– Конечно, Андрес, – улыбнулся Тулис и прикоснулся к моему плечу. – Ты можешь навестить меня, когда только вздумается.

– Я обязательно буду заходить, учитель, – прошептал я и обнял старика, растроганного и прослезившегося. Улыбнувшись маме, Тулис пошел из гостиной. В это мгновение он казался старше и сгорбленнее, чем все годы службы в нашем доме.

Я же стоял посреди гостиной сам не свой, растерянный, с замершими слезами в глазах. Я знал его всю жизнь. Из года в год, изо дня в день он был рядом, как часть нашего дома и семьи. Только теперь я понимал, что люблю этого старика и стало больно в груди оттого, что теперь его не будет рядом.

– Иди сюда, – позвала мама тихо, шевельнув пальцами поднятых ладоней.

Если она обнимет меня, станет еще тяжелее. Развернувшись, я вышел.

– Да, Целесс…

Я обернулся к парящему на уровне груди кругу в дальнем углу кабинета. Развернув сверток с зеркалом души, поставил сферу на один из столов в кабинете.

– Пошли купаться!

– Я устал.

– От жизни, что ли?

Обернувшись к проекции, я легонько улыбнулся.

– Ну, пошли! Погода необыкновенная, море теплое…

– Целесс, я серьезно устал. Мы сегодня делали примерки для балахона к школе… потом еще…

– При встрече расскажешь.

– Целесс…

– Андрес, не надо убеждать меня в том, что ты ленивый зануда. Я это и так знаю. Ты хочешь, чтобы я зашла за тобой?

– Не надо.

– Значит, сам прилетишь?

– Прилечу…

– И не смотри на меня так! Жду у моря.

Я усмехнулся: Целесс! Вот кому никто и никогда не может отказать. Маленькая принцесса Зальцестера. Мама говорит, что страшно представить, что будет, когда она повзрослеет. Не знаю… мне не страшно.

Проходя по коридору, я остановился у приоткрытой двери родительской спальни. Не думал, что мама свалится замертво, хотя как раз это было ожидаемо после бессонной ночи. Тихо подойдя к кровати, я присел на корточки. Есть ли на свете кто-то красивее нее? Я смотрел на беспокойные глаза под плотно закрытыми веками, на дрожащие реснички. На плотно сжатые губы и острые скулы. Во мраке спальни она не казалась такой изможденной, как при свете. Лишь бессильно откинутая рука придавала ей уставший вид.

Прикоснувшись к маленькой ладошке, я осторожно расправил пальцы. Внутри все заворочалось. Желая откинуть локон с щеки, поднес ладонь к ее лицу, но одернул руку и, горя от стыда и бессилия, стремительно вышел.