С флагмана дали команду перейти на ядра, и «Агни» первым ударил по ложбине, подавая пример другим кораблям эскадры.

От города вниз шла каменная эстакада. По ней дравиды спускали на воду галеры, построенные на верфи, расположенной на высоте более ста саженей на плоскогорье у стен крепости.

Следующий за флагманом фрегат удачным залпом разметал на куски и гавань, и участок тут же обрушившейся эстакады. Другие корабли довершили начатое.

– Эх, – с сожалением произнес капитан «Агни», рассматривая в зрительную трубу стены крепости, – почему наши орудия не могут стрелять вверх? Разнесли бы к чертовой бабушке и эти стены… Вот ты только посмотри, сколько этих тварей повылазило поглазеть на нас… Эх, садануть бы!

– Не будь, Шепель, кровожадным, – проговорил адмирал, забирая у него трубу. – И так, считай, подчистую разделали. Не скоро оправятся. Не один год нужно будет восстанавливать разрушенное. Теперь можно не опасаться повторной высадки. Валон, отдайте команду: домой!

На штагах флагмана взвились разноцветные флаги. «Агни» совершил поворот оверштаг8 и лег на обратный курс, за ним последовали остальные корабли эскадры. Последними к ним пристроились два крейсера, лежавшие в дрейфе в стороне от места баталии.

Это были быстроходные суда с косым парусным вооружением и узким корпусом, на них отсутствовали орудия. Они предназначались для разведки, передачи донесений. Удлиненный бушприт и грот-мачта использовались для постановки дополнительных парусов: на бушприте – кливеров, на гроте – марселя. Кроме того, там же монтировалась и смотровая площадка.

К вечеру первая эскадра, разукрашенная флагами, достигла мыса Крутой Рог и, не задерживаясь, проследовала дальше в столицу. Два фрегата, несшие дежурство у острова Песчаный, отсалютовали ей выстрелами из носовых орудий. Эскадра ответила на это приветствие.

Солнце медленно садилось, окрашивая небосвод в оранжевые тона, и стелило красноватую дорожку по воде. Ветер притих, по морю пошла зыбь. Высокие окрашенные в желтое, оранжевое и красное на темно-синем фоне облака застыли в неподвижности.

Со стороны Датии с наполненными ветром парусами быстро шел «Барс». Он догнал эскадру и поприветствовал поднятием флага. Стрела приблизилась к флагману на четверть кабельтова, и ее капитан, стоя возле ограждения на юте, прокричал в рупор:

– Что празднуете?

Шепель ответил:

– Ходили на столицу дравидов!

– И как?

– Полный порядок! Разнесли в щепки!

– Столицу?!

– Нет! Гавань!

– Мои поздравления! Что передать королю?

Стоян взял рупор у капитана и крикнул:

– Передайте, флот задание выполнил! – и добавил, возвращая рупор: – Остальное я сам доложу.

– Добро! – донесся голос с уходящего судна.

– Хорошо идет! – проговорил Валон, с искренним восхищением глядя на стрелу.

– Ему бы наши сорок пушек, – буркнул адмирал.

После встречи с «Барсом» у него почему-то пропало настроение. Может быть, оттого, что он сам думал доложить королю о маленькой, но пока единственной значимой победе флота за все время нескончаемой войны с дравидами.

Высокая мощность флота использовалась мало, разве что на маневрах. По существу она была не нужна, ибо у других стран не было боевых кораблей, способных одновременно нести такое количество орудий. Флот Этрувии – самый мощный флот в мире – использовался для сопровождения торговых караванов да борьбы с пиратами.

Секретом постройки фрегатов и галеонов владели только судовых дел мастера этого небольшого островного государства, но и они постепенно теряли навыки. Строить боевые корабли и торговые галеоны для других стран запрещалось законом Этрувии. А законы были собственноручно писаны Великим Драконом, и ни один король не смел нарушить их, ибо прекрасно понимал, что сразу распрощается с троном.