Государь Котовасии и Верховный Правитель всех котов, кошек и котят, Его Мяучество Батон Восемнадцатый сегодня посвятит свой день важному мероприятию. После церемонии завтрака он взгромоздится на подоконник и начнёт услаждать взор весенними птичками. Воробьишки шмыгают по веткам, щебечут и летают так близко, что, кажется, вот-вот влетят в открытую форточку, из которой веет весной. Батон представил, как он крадётся по земле, прижимая уши, шевеля усами, прячась в молодой травке. Прыжок! И беспечная птичка уже трепыхается в его лапах. Впрочем, губить он её не будет, не царское это дело. Пернатое улетит и будет сегодняшнюю дату считать вторым своим днём рождения.

Хорошо быть котом! Особенно главным среди котов. Обслуга из людей кормит тебя по первому требованию, гладит тебя, убирает за тобой лоток. А ты только ходишь по дому, ловишь восхищенные взгляды, фразы преклонения: «Батончик! Батончик хороший! Толстый!». Не понимаю, почему некоторые людские кошки, их ещё сами люди женщинами называют, жутко комплексуют, если они толстые. Пытаются влезть в одежды, и когда у них это не получается, расстраиваются: «Кошмар, я поправилась на два килограмма!». Где тут кошмар, в чём трагедия? Поправилась же, а не заболела! И для чего эти людские кошки придумывают себе все эти заморочки, все эти одежды?!

Вот я – толстый кот.

И мне хорошо.

Ещё немного полицезрею пташек и вздремну часок-другой. А люди, слышал, ещё на работу ходят, и на этой работе волнуются. Ещё одно глупое человеческое изобретение, кроме одежды, – работа. На ней, говорят, аппетит портится. А главное в жизни – это аппетит.

Я чертовски прекрасен. Я лучший котяра во Вселенной. Умиляйтесь, поглаживайте, восторгайтесь.

– Как у нас жарко!

Фаина Петровна явилась с новой причёской, и это сегодня должно стать одним из предметов для обсуждения. Клочков поздоровался и ничего не сказал про причёску. А что тут скажешь? К злобному лицу и противному характеру ни одна причёска не шла, говорить дежурные комплименты не было никакого желания, не канун Восьмого марта. Да, перед Международным женским днем здешние обитательницы кабинета вдруг вспоминали, что они «слабый пол», наряжались расфуфыренней обычного, были добрее и даже пытались неуклюже кокетничать: «А не нальёт ли наш единственный мужчина дамам шампанского?!». Конечно, нальёт. В этот день он ещё более пресмыкающееся существо, чем обычно. Нальёт, куда он денется. Максимгеннадич централизованно поздравит всех дам министерства – «от лица сильной половины в преддверии светлого весеннего праздника хочется пожелать здоровья, счастья и тепла близких». Всем будут подарены типичные тепличные тюльпанчики, потом все разойдутся по своим отделам, Клочков возьмётся за разлитие шампанского, а дамы будут соревноваться в том, чей салатик вкуснее. «А это, Агния Афанасьевна, у вас селёдочка под шубой? С майонезом? Не люблю майонез, он сейчас весь ненатуральный…» – «А это у вас салат с чесноком? – Что вы, никакого чеснока. – Не может быть!». Но чем был прекрасен день Седьмое марта – он был официально коротким, и можно было попасть домой пораньше.

Вот какие мысли навеяла причёска Фаины Петровны.

– Доброе утро, коллеги! – это уже Катерина Львовна, некогда учитель русского языка. Каждое утро она ругает или водителей маршруток, или их пассажиров. То один мужик попадётся пьяный, то от другого плохо пахнет, то молодая девка место уступать не хотела, то рядом женщины громко болтали. «Я ехала-ехала, и всё, моё терпение лопнуло, я говорю им: послушайте, вы не могли бы говорить потише, мне неинтересны подробности вашей личной жизни! А они мне (когда Катерина Львовна голосом изображала другого человека, её интонации становились особенно противными): «Не ваше дело! Не нравится – ездийте на такси!». Я говорю: «Послушайте, это моё дело, на чём ездить, а вам бы следовало научиться грамотно изъясняться. Нет такого слова – «ездийте». А они, хамки, мне, такие: «Мы сейчас тебя пошлём в место, для которого точно слова не придумали, а если уже придумали, то не успели поместить в словарь Ожегова…».