– Щас, только переобуюсь!
– Куда вы?! – услышал я в спину, когда поднимался в радиорубку.
Третью неделю мы парились на рейде Хайфона. Во Вьетнаме недавно закончилась война. На внешнем рейде ожидали выгрузки несколько пароходов. Они привезли братскому народу продовольствие, технику и строительные материалы.
Город сквозь тропическую дымку выглядел серым и неподвижным. По заливу неспешно курсировали древние фелюги с жёлтыми бумажными парусами.
На баке и корме дежурили вооруженные пограничники. Опасались ночных грабителей. Бандиты промышляли воровством капроновых канатов и тащили всё, что плохо лежит. В этом случае бойцы стреляли без предупреждения. Их старший офицер питался в кают-компании. Входя в помещение, он здоровался: «Пошёл в жопу!» Встретив женщину, говорил: «Давай трахаса!» Русским выражениям его научил второй помощник.
Начальник радиостанции
Как известно, у нас два начальника. Начальник пароходства и начальник радиостанции. Вторым был мой босс, Юрий Никитович Орлов. Начальник всегда командовал, а руками действовал конечно я, второй радист. И, как говорится, с нашим удовольствием. Большая удача, когда хобби из детства становится твоей профессией. И деньги за это платят. Хорошие, но мало…
Орлов был классным оператором, но с техникой не дружил. На самодельной «вибре» он выдавал запредельную скорость и как заяц на барабане, стучал по клавишам пишущей машинки. Впоследствии эту способность он использует, помогая комиссару писать доносы.
С «железом» у начальника было хуже. При любой неисправности, Никитич первым делом начинал трясти аппарат или стучать по нему кулаком. Модулятор «Дона» он обычно воспитывал пинками.
Тем не менее, я был благодарен начальнику – он не корил меня за малую скорость передачи и всегда выручал, если береговые операторы возмущенно стучали: «QRQ» или «QRZ ШРМ». На языке радистов это означает: «Передавай быстрее или позови начальника!» Меня это сильно било по самолюбию.
После швартовки у начальника было два занятия. Первое дело – сколачивать деревянные ящики для цветов. В них докторина высаживала экзотические растения, выкопанные тут же, у забора. Второе – оказывать дружескую помощь коллегам с одесского парохода «Коммунист». Там ремонтировали радиолокатор. Утром с «Коммуниста» прибегал радист:
– Никитич, без вас не получается, без вас – никуда!
На «Коммунисте» работал кондиционер и к обеду там собирались три-четыре начальника с соседних пароходов. После консилиума Никитич приползал едва живой. Утром он болел и жалобно стонал: «Всё, сегодня не пойду… сколько можно?» Тут же появлялся гонец с одессита: «Никитич, без вас – никак!»
К неисправности чужого радара добавилась ещё одна проблема. Повариха, Оля Балиж, однажды побывала на «Коммунисте» и насмерть влюбилась в ихнего начальника. Я его видел. Крепкий сибирский парень с крупным носом и щегольской бородкой. А поскольку женщинам запрещалось гулять в одиночку, Ольга выбрала сопровождающим моего начальника. Оля приходила в радиорубку, грела бедром косяк и жалобно скулила:
– Никитич, ну пойдем…
У неё были влажные коровьи глаза.
– Не пойду! – верещал начальник. – Сильно занят! Блинд у меня, блинд!.
– Ну… так сразу и выражаться, – обижалась девушка, – пойдем, Никитич…
Блинд – от английского blind – слепой. Означает приём радиограмм без подтверждения. Во Вьетнаме передатчики выключали и опечатывали и мы принимали депеши методом быстродействия, по расписанию.
Я выручал бедную женщину:
– Гуляйте, Никитич, – говорю, – я за вас поблиндую.
Ольга задохнулась от радости:
– Вот-вот, пусть Андрюха вас заменит. Всё равно бьёт баклуши целыми днями.