Пресная мытьевая вода утекает по неведомым трубам в черную дыру и на судне всегда действует режим жёсткой экономии. Вода включается два раза в сутки и только в душевые. Чтобы почистить зубы, приходится снимать штаны.

Вдобавок, на судне сборно-подзаборный экипаж. Бывшие таксисты, дизелисты и сельские механизаторы с Сахалина, купившие морские дипломы в пешеходных переходах острова.

Кроме того, судно оккупировали несметные стаи тараканов и полчища крыс. Мы с ними пытались бороться, но потерпели поражение. Буфетчица боится спуститься в прачечную и требует сопровождающего с дубинкой.

Однажды, я сказал старпому:

– Максимум, через год «Роза» утонет.

– Не каркай! Накаркаешь беду, – лениво возмутился чиф.

– Это неизбежно, как крах капитализма. Одно утешает – нас с тобой здесь уже не будет.

Капитан судна, Мансур Габдулхаевич Габдулхаев, из опальных. Его выгнали из САХМП за пьянство, однако и здесь его любовь к зеленому змию не пропала. Бывает, кэп уходит в загул на неделю, а очнувшись, проявляет нездоровую суетность и рабочий зуд.

Как все пьющие люди, он нервный и подозрительный:

– Начальник, вот, чувствую, ты на меня стучишь! – сказал мне кэп после очередного запоя.

– Увольте-с, Мансур Габдулхаевич, тут и без меня есть кому стучать, – отшучивался я.

Я долго тренировался, чтобы бегло произносить: Мансур Габдулхаевич.

4 декабря. 1999 года. Суббота.

Моя каюта. В ней я только ночую и то не всегда. По штату, это пассажирские апартаменты. Каюту начальника радиостанции отдали супервайзеру и она пустует.

В моей обители протекает потолок и везде наблюдаются ржавые разводы. Мерзкий запах сырости и плесени. Есть холодильник «Саратов». Он пуст. Когда включается компрессор, агрегат шумит, как бригада рабочих, вооружённых отбойными молотками.

Спальня выглядит маленькой встроенной каюткой и отгорожена дубовыми жалюзи с большим прямоугольным окном. Тюлевые занавески, два иллюминатора. Имеется стол, диван, около дивана ещё один столик.

Стена над диваном завешана плакатами с голыми девицами. Я их пока не снимаю, будет ещё страшнее. В спальне кровать, две тумбочки, два кресла и зеркало. Есть рундук для одежды, но сумку я до сих пор не распаковал – некогда. Душ и туалет в коридоре, за углом.

Мы привезли рыбакам продукты и снабжение. Теперь раздаём это по судам. Параллельно грузим рыбную муку и мороженую рыбу, в основном, сельдь.

Экипаж в погрузке не участвует. Жаль, на этом можно заработать.

Погода наипаршивейшая, идёт снег, всё обледенело. Сильный ветер и постоянная болтанка. Вчера, в шторм, оборвалась антенна передатчика. Пришлось ночью, в темноте, балансировать на рейлингах и прилаживать антенну к изолятору. Как выжил, не знаю. Без этой антенны мы остались бы без связи. Спутниковая антенна, «башка», обледенела и терминал отказался работать.

5 декабря. 1999 года. Воскресенье.

День сталинской конституции. Первые потери – при установке кранцев пострадал боцман Мищенко. Ему тросом оторвало фалангу мизинца. Палец ему перевязала наша дневальная-фершал Людмила Степановна. Доктор с т/х «Новокотовск» наложил швы. На этом же пароходе бедолагу отправили в Пусан. Хороший мужик, опытный моряк. Ну, просто не повезло. Жаль…

Наша фершал-дневальная, Людмила Степановна, замечательная женщина. Старушке 55 лет, но она всегда бодрая и энергичная. Людмила Степановна благосклонно относится ко мне. Как-то, во время ночного завтрака нас кормили макаронами. Матрос Богдан пошутил:

– Людмила Степановна, а начальник любит бутерброды с колбасой!

Через пять минут женщина принесла мне толстенный гамбургер.

– А мне? – попросил матрос.