– Ты видел многих таких, – рассудительно заметил Хью. – И здесь, и на полях Сирии, давным-давно.

– Видеть-то я видел! Только слышал ли ты, чтобы я говорил, что, мол, забыл хоть одного из них? А тут – молодой, красивый мужчина, умерший так рано, не достигнув зрелого возраста, и его жена, у которой не осталось даже ребенка как памяти о нем… Согласись, случай весьма печальный.

– Она молода, – несколько сухим и практичным тоном сказал Хью, потому что его мысли были заняты другим. – Она может еще раз выйти замуж.

– Так думают многие у нас в городе, – согласился Кадфаэль, кисло улыбнувшись. – Богатая женщина, единственная хозяйка сукновального дела Вестье. Но после того, что она имела, едва ли она посмотрит на какого-нибудь седого скрягу вроде Годфри Фуллера, который уже похоронил двух жен, получив хорошее наследство от обеих, а теперь присматривается к третьей. Или на какого-нибудь молодого вертопраха, который ищет легкой жизни!

– Например? – поддразнил Хью, улыбаясь.

– Я мог бы назвать двоих-троих. Прежде всего, младший сын Уильяма Хинде, если дошедшие до меня слухи справедливы. И этот парень, старшина ее ткачей, очень неплохо выглядит и наверняка жаждет ей понравиться. Да и ее сосед, шорник, говорят, ищет себе жену и думает, что вдова Перл вполне ему подходит.

Хью разразился хохотом и дружески хлопнул Кадфаэля по плечу. Они ступили на большой монастырский двор и попали сразу в обычную обстановку оживления перед мессой.

– Сколько у тебя глаз и ушей на улицах Шрусбери? Хотел бы я, чтобы мои люди знали хотя бы половину того, о чем докладывают тебе. Какая жалость, что твое влияние не распространяется на Нормандию. Я бы не отказался, чтобы мне намекнули, о чем там договорились Роберт и Джеффри. Хотя мне кажется, – Хью сразу посерьезнел, заговорив о том, что его заботило, – Джеффри слишком волнуют мысли, как овладеть Нормандией, чтобы он стал тратить время на Англию. Судя по всему, он занят тем, что непрерывно совершает короткие набеги и вовсе не собирается покидать сейчас континент. Скорее, он втянет Роберта в свои дела и заставит помогать себе, чем сам окажет ему серьезную помощь.

– Он явно проявляет очень мало интереса к своей жене и ее амбициям, – согласился Кадфаэль. – Ладно, посмотрим, сумеет ли Роберт склонить его на свою сторону. Ты сегодня пойдешь к мессе?

– Нет, я уезжаю в Мэзбери на неделю или две. Мы хотели отправиться раньше, но все откладывали из-за холодов. Зато теперь надо спешить. Я оставлю там Элин и Жиля на лето. А сам буду ездить туда и обратно, по мере надобности.

– Лето без Элин и без моего крестника! – с упреком произнес Кадфаэль. – Хорошенькие новости, и ты выкладываешь их мне прямо так, без предупреждения! Тебе не стыдно?

– Ни капельки! Потому что я пришел, помимо всего прочего, пригласить тебя сегодня вечером к нам на ужин. А завтра утром мы уедем. Аббат Радульфус дал свое позволение и благословение. Иди помолись о хорошей погоде и спокойной поездке для нас, – серьезно промолвил Хью и подтолкнул своего друга в сторону входа на галерею и к южным дверям церкви.

По чистой ли случайности или по странному совпадению появляется перед глазами человек, о котором накануне вспоминали, только среди немногих прихожан, присутствовавших в тот день на мессе в монастырской церкви, была и вдова Перл. Ежедневно несколько мирян преклоняли колени перед приходским алтарем. Одни – потому что по каким-то причинам пропустили мессу в своем приходе, другие – потому что были стары и одиноки и заполняли свои дни посещением церкви, а третьи – потому что хотели обратиться к богу с важной просьбой и искали особого случая заслужить его милость. Были и такие, у кого оказывались дела в Форгейте и кто рад был хоть на короткое время обрести убежище, где можно было спокойно подумать. Именно такое желание и привело сюда вдову Перл.