– Уходите, – велел Рахим, помогая Шахразаде подняться, после чего с суровым видом обнажил свой скимитар. – Вы обе.

– Я останусь здесь, – неожиданно твердо возразила Ирса, – до тех пор, пока не буду уверена, что вы в безопасности.

Шахразада тоже отказалась уходить и бросила на Рахима яростный взгляд, когда тот попытался настоять на своем. В конце концов юноша тихо выругался, отступил в сторону, держа скимитар наготове, и скомандовал:

– Зорайя, назад!

Увидев, что птица проигнорировала приказ, Шахразада тихо свистнула.

Соколица издала протестующий крик, но перестала нападать на Теймура. Тот сжался в дрожащий клубок на полу, заслоняя руками лицо. Все открытые участки тела были покрыты царапинами. На штанах расплывалось мокрое пятно. В воздухе стоял едкий запах мочи.

Сохраняя бесстрастное выражение лица, Шахразада наклонилась, чтобы подобрать кинжал, а затем протянула заслуженное лакомство Зорайе. Птица схватила полоску мяса и приземлилась рядом, распахнув серо-сизые крылья, как оберегающая тень.

– Только посмей еще хоть раз ко мне прикоснуться, и я оторву твое жалкое подобие мужского достоинства и скормлю соколу, – процедила Шахразада и смерила Теймура угрожающим взглядом, после чего поднесла обнаженный кинжал к лицу обидчика и добавила: – И даже не вздумай еще раз посмотреть в сторону моей сестры – тогда я сразу тебя прикончу.

Шахразада точно знала, что спит.

Но ее это не волновало.

Потому что она была дома.

Босые ступни привычно касались прохладного каменного пола, пока девушка шагала по коридору к своей комнате. Застыв перед дверью, Шахразада взялась за ручку, чувствуя, как колотится сердце, и наконец вошла.

Внутри царил полумрак. Все помещение тонуло в темно-синих тенях, которые заставляли ощущать прохладу вне зависимости от реальной температуры.

Над мраморным полом от стены до стены клубился туман. Его завитки доходили почти до пояса, напоминая густой белый дым.

Когда Шахразада сделала шаг вперед, пелена расступилась перед ней, будто призрачное море перед носом корабля.

В центре комнаты мерцало теплое сияние. Оно висело в воздухе над кроватью, как молчаливый страж, окруженный полупрозрачной тканью.

А на возвышении, среди подушек, виднелась сидящая фигура, скрытая в тенях.

– Халид?

Шахразада ускорила шаг, не сводя взгляда с синей тьмы и полупрозрачной завесы. Пытаясь рассмотреть лицо, которое так жаждала увидеть.

Фигура повернулась. Отодвинула в сторону похожую на паутину ткань.

– Нет, Шази-джан. Я – не он. Надеюсь, ты простишь меня за это вторжение. – На таких знакомых губах играла мудрая улыбка, в которой читалось знание всех секретов прошлого, настоящего и будущего.

Шахразада запнулась и едва сумела сдержать изумленный возглас.

От возвышения с разноцветными подушками донесся мелодичный смех, настолько родной и полный света, что сердце запело, откликаясь.

Сколько времени она мечтала услышать этот звук еще хоть раз? Была готова даже убить ради этого.

– Шива? – недоверчиво прошептала Шахразада, обходя кровать и протягивая руку к полупрозрачной занавеси.

– Садись рядом, – предложила подруга, приглашающе похлопав ладонью по постели.

Откинув разделяющую их ткань трясущимися руками, Шахразада опустилась на подушки. Она не смела отвести взгляда от Шивы, ожидая, что та исчезнет в любой момент.

Ожидая, что в любой момент снова обрушится всеобъемлющая пустота.

Лучшая подруга улыбнулась, озорно и весело, совсем как при жизни. На левой щеке, как всегда, обозначилась ямочка, совершенная в своем несовершенстве.

Эта картина отозвалась в сердце Шахразады новым приступом горя. Как она понимала, что спит, так знала и то, что рано или поздно предстоит пробудиться.