Роза не ошиблась: пока она негромко читала тете Мире псалмы, остальные дамы обсуждали ее самым откровенным образом.

– Ну, Алек, как тебе нравится твоя подопечная? – начала тетя Джейн, когда они уселись поудобнее, а дядя Мак пристроился в уголке, чтобы еще подремать.

– Нравилась бы еще больше, будь у меня возможность начать все сначала, а так время растрачено зря. Бедняга Джордж жил так уединенно, девочка многого недополучила, а после его смерти ей стало только хуже – если судить по тому, в каком состоянии я ее нашел.

– Мальчик мой, в ожидании, пока ты завершишь свои дела и приедешь домой, мы делали для нее все, что считали разумным. Я не раз говорила Джорджу, что он неправильно ее воспитывает, но он не слушал моих советов, и вот теперь бедная милочка у нас на руках. Лично я не стыжусь признаться, что совершенно не понимаю, как с ней быть, – она прямо как одна из тех странных чужеземных птиц, которых ты когда-то привозил домой из далеких краев. – И тетушка Изобилия сокрушенно покачала головой, в результате чего завитки жесткой алой ленты, торчавшие во все стороны из ее капора, будто бутоны крокуса, пришли в сильнейшее волнение.

– Если бы хоть кто-то внял моему совету, она осталась бы в той прекрасной школе, куда я ее поместила. Но тетушка сочла уместным забрать ее оттуда, потому что она жаловалась, и с самого приезда она просто слоняется без дела. А для угрюмого избалованного ребенка вроде Розы это попросту губительно, – строгим голосом объявила тетя Джейн.

Она так и не простила бабушек за то, что они вняли жалостливым просьбам Розы о том, чтобы ей позволили не возвращаться в школу до приезда опекуна, – школа же была под стать заведению миссис Блимбер, и из ее стен уже вышло множество Тутсов[6] женского рода.

– Лично я никогда не считала эту школу подходящим заведением для девочки, которая, как вот Роза, может рассчитывать на внушительное наследство. Отличное место для тех, кому придется зарабатывать себе на жизнь, учительствуя или иным путем, ей же достаточно будет года-другого в модном пансионе, чтобы, начав в восемнадцать выезжать, она произвела фурор, – вставила тетя Клара, которая была когда-то светской красавицей, да и сейчас оставалась привлекательной женщиной.

– Ах, боже правый! Какая близорукость – все эти разговоры об образовании и планах на будущее, ведь несчастное дитя одной ногой в могиле, – вздохнула тетя Сара, картинно всхлипнув и плавно покачивая своим траурным чепцом, – она отказывалась снимать его под тем предлогом, что страдает от хронического катара.

– По-моему, девчушке просто нужны свобода, отдых и забота. У меня от ее взгляда прямо сердце сжимается – я же вижу, она нуждается в чем-то таком, что ни одна из нас, со всеми нашими материнскими чувствами, дать ей не в состоянии, – произнесла тетя Джесси, и в ее ярких глазах заблестели слезы, как будто ее ошеломила мысль, что и ее сыновья могут, как и Роза, оказаться на попечении чужих людей.

Дядя Алек, который молча выслушал всех собеседников, теперь порывисто повернулся к своей сестре и произнес с решительным и одобрительным кивком:

– Ты совершенно права, Джесси; если ты мне поможешь, я попробую показать бедной девочке, что она не полностью осиротела.

– Сделаю все, что в моих силах, Алек; боюсь, тебе действительно понадобится моя помощь, поскольку даже при всей твоей рассудительности вряд ли ты сможешь понять нашу нежную и робкую Розу так, как поймет женщина, – заметила миссис Джесси, улыбнувшись в ответ, – сердце ее переполняла материнская благожелательность.

– И все же не могу не отметить, что, поскольку у меня была собственная дочь, я лучше других подхожу для воспитания девочки; крайне удивлена, что Джордж не препоручил ее мне, – заметила тетя Сара с меланхолической многозначительностью, ибо действительно родила семейству наследницу, а потому считала себя особо отличившейся, пусть некоторые зловредные языки и утверждали, что она же бедняжку и уморила своим лечением.