– Отец?

– Если до сих пор ещё не поняла, то поясню: твой любимый папочка переоформил на тебя документы и использовал право подписи против тебя же самой. Думай, Роза, думай, вспоминай, когда ты отключила свою бдительность и так жестко прокололась?

Её глаза заметались в воспоминаниях, потом девушка обхватила голову руками, красивые черты лица задрожали, по щекам ручьями полились слезы. Кажется, вспомнила. И не верит.

– Но я же ничего не делала. Вы знаете это… Я не виновата.

– Знаю, – киваю, давай шанс на надежду, которую тут же отбираю. – Но мне всё равно. Глубоко плевать, поняла?

– Я не хочу в тюрьму… – стонет Роза, начиная дико раздражать. – Папа не мог так поступить.

Хватаю её подбородок и заставляю посмотреть на меня. Мои Глаза полыхают неконтролируемой ненавистью:

– Он сделал это. Заранее спланировал и сделал, как захотел. В его руках ты была лишь игрушкой, – отчетливо и громко вбиваю каждое слово в её глупую, доверчивую голову. – И ему глубоко наплевать, в каком ты положении сейчас. Отец использовал тебя и передал мне на растерзание, как уже ненужную вещь.

Лицо Розы кривится, а глаза превращаются в слезные водоемы. Губы дрожат в попытке сказать что-то связанное, но с них срываются только всхлипы.

Она обрывочно хватает ртом воздух и захлебывается в эмоциях. Возможно, опять отключится. Слишком слабая.

В последний раз смеряю Розу равнодушным взглядом и ухожу под её пронзительный визг – это звук боли, которая кинжалом вонзается в доверчивое сердце.

Я сделал то, чего добивался. Частично. Но на сегодня хватит.

Оставляю девчонку за закрытыми дверями, чтобы та «переварила» обрушенную на нее лавину информации, чтобы её нагнуло и придавило к земле.

Но настанет завтра, и она поймет, всё что было «до» – только «цветочки»…

Отец предал меня.

Или, правильнее сказать, продал?

Это не укладывается в голове. Мерзко, противно и очень похоже на дурной кошмар.

Вздрагиваю от звука в замочной скважине. Опять ЭТОТ идет… Ужасный человек. Нет, не человек, дьявол во плоти! Похитил меня, держит взаперти, угрожает… и про отца он врет! Не верю ни единому слову, просто не хочу верить!

Дверь медленно открывается, и я сильнее вжимаюсь в угол, в котором сижу на полу, и подтягиваю колени к груди. Смотрю исподлобья на входящего врага… Но реальность не оправдывает ожиданий, и слава богу!

В комнату входит полноватая женщина с подносом еды в руках. Увидев меня, она недовольно качает головой и, вздохнув, ставит поднос на стол.

– Поешьте.

С опаской смотрю на эту, с виду добрую сердечную, женщину и не понимаю, она же прекрасно знает, что меня здесь держат насильно, и… спокойно улыбается и предлагает поесть?

– Не хочу.

– Надо. Вы со вчера ничего не ели. Хоть молока попейте, Дамир Ильдарович рассердится, если узнает.

– Кто такой Дамир Ильдарович? – уточняю, на секунду проявляя интерес к ее словам.

– Хозяин.

– А, ясно… – морщусь. – Вы действительно думаете, что он смягчится к моей судьбе, если выпью молока?

Теперь я знаю имя своего врага. По имени-отчеству.

– Лучше умру с голоду, – произношу и утыкаюсь лицом в колени.

Легкое прикосновение к плечу заставляет вздрогнуть и отпрянуть назад.

– Не трогайте меня, – вскрикиваю, когда вижу эту «кормилицу» рядом.

Она приседает на корточки, чтобы сравняться взглядами.

– Не кричите. Меня зовут Маргарита. Я не причиню вам вреда, как и Дамир, я уверена в этом. Знала его ещё маленьким, у него доброе сердце, хоть парень и вспыльчивый слишком… Не упрямьтесь, поешьте, дорогая.

С чего я должна ей верить? Она работница моего врага. Баранов тоже подкармливают перед убоем.