– Завтра расчет у хозяина, Роза, не забудь, а также, необходимо купить продуктов, пару свежих платьев для нас с Изабеллой и кое-что еще. Пора обзавестись нормальным гладильщиком. Мятые вещи ужасны, хочу тебе сказать. И еще, у нас с Изабеллой совсем износилась обувь. Новые ботинки, ох как нужны!

Несдержанно передернув плечами, я посмотрела в упор на женщину, отхлебнув каву, под названием «бурдель».

– Возьмите таллеры из запаса, тетушка. Не зря же вы с матушкой, приберегли некую сумму на черный день.

Констанция несколько раз хлопнула глазами, подбирая слова.

– Я еще не сказала тебе про нитки, – обидчиво прошептала она.

Я уставилась на тетку исподлобья, не подумав и скрыть свое недовольство.

– Уверена, без некоторых вещей мы сможем обойтись, Кони, – разделяя слова, произнесла я, – например, без ниток и обувки. Если ты вдруг забыла, летокар требует скорого ремонта, а без него я как без рук. Успеть на работу в разные места на общественных омнибусах и поездах, ох как трудно.

Констанция мигом поджала губы, уставившись на меня своими темными глазами, сверля.

– Но пряжа и нитки, мне необходимы, – давя в себе возмущение, произнесла тетушка.

Я поднялась с миниатюрного стула, быстро допив напиток и не притронувшись к яичнице.

– Слышала, что в прачечной у Греуса свободна вакансия в гладильном отделе. По мне, прекрасное место, рядом с домом. Ты всегда будешь при личных деньгах и пряже. Чем плохо? – пожала я плечами, прекрасно понимая, что от этого предложения тетка вылупит на меня свои глаза и захлопает ресницами.

– Кто тогда будет следить за Изабеллой? Сама знаешь, как ей не просто двигаться на этом нелепом протезе и вообще, ты видишь ее тонкую душевную организацию и зависимость. Ей нужен мой присмотр.

– Тогда, урежем бюджет, – вздохнула я, направившись в свою комнату, чтобы переодеться. Время стремительно поджимало и не хотелось слушать вопли Гилберта об опоздании.

– Ты обещала матери новый протез, Розалинда, – не удержалась от небольшого упрека тетушка. Она прекрасно знала, как я ненавидела свое полное имя и посему, специально бросила им мне в спину. – Старый ужасно натирает.

– А мне новые тормоза, – брякнула Люси, просочившись в мою комнатушку, больше похожую на кладовку.

– Когда сорву куш в «Золотом Таллере», милые дамы, то заживем припеваючи, – пропела я, пропуская мимо ушей просьбы, от которых у меня начинал дергаться глаз.

– Азарт ни к чему хорошему еще не приводил, как и риск, – Констанция облокотилась на дверной косяк, кутаясь в длинный вязаный кардиган болотного цвета, больше похожий на странный халат с большой аппликацией из красных ниток на левой груди. – В общем, постарайся что-то придумать, – добавила тетушка, уже с более мягкими нотами в голосе.

Женщина скрылась в узком коридоре, ровно держа осанку и плавно прошуршав по чистому полу аристократичной походкой.

Шустро натянув кожаные обтягивающие штаны, надев майку и темную короткую куртку, я прихватила небольшую сумку, закинув ее через плечо.

Пройдя мимо комнаты матери, я ненадолго остановилась, разглядев ее миниатюрный силуэт, лежащий на узкой кушетке. Мать спала. Из комнаты распространялся кисловатый запах вайни и чего-то более тяжелого.

Изабелла Тревиль, уже более десяти лет страдала сильной зависимостью к горячительным напиткам и порой перебарщивала. Я, честно говоря, уже забыть забыла, когда помнила ее нормальной и счастливой.

Прикрыв дверь, я шустро обула ботинки и вышла из квартиры, которую мы снимали втроем, в одном из самых непритязательных районов столицы Гелы, на окраине Элевсина.

Здесь дома плотно прилегали друг к другу, стояли запахи отходов, мокрого белья и мусора.