– Театральная богомолка, – добродушно промолвила Светлана, – она вчера только купила его, а показать некому, вот и щеголяет в нём при тебе. У неё ничего подобного в гардеробе раньше не было. Эта обнова для неё была сплошным праздником. Она даже купила вчера бутылку дорого вина, и мы с ней выпили его вдвоём с ней. Такие пьяные были. Я из-за этого и на танцы не ходила. Наверно во мне это вино ещё сидит и сегодня, и вероятно под его воздействием я ввязалась в авантюру с напёрстками. Боже мой, как мне стыдно за себя и как хорошо, что я тебя увидала в толпе! Скажи Миша, ты меня осуждаешь? – спросила она.

Он смотрел на неё в упор и молча, отрицательно качал головой, болтая ложку в стакане.

– С чего вы взяли, что я тебя осуждаю? – промолвил он.

– Взгляд у тебя, какой-то тяжёлый стал, будто ты собираешься прочитать нотацию провинившейся ученице.

Михаил отхлебнул чаю, но, обжегшись, поставил стакан на стол.

– Не обращайте на меня внимания? Я немного выпил сегодня и с дороги чуть приустал. А взгляд у меня у меня добрый, так мне все говорят. Вы просто перепутали восхищение с тяжестью. Таким образом я любуюсь вами. Вы очень красивая и я бы охотно согласился такой женщине каждое утро застёгивать серёжки и целовать ей шею.

Она с улыбкой приняла его комплимент, не забыв при этом задать ему вопрос:

– Ты Мишенька, наверное, фехтовальщик?

– Почему вы так решили? – Скорость у тебя большая, – не успел приехать, а уже выпад сделал, пытаясь проткнуть меня своей романтической шпагой.

Он смутился от её слов и одарил её нехорошим взглядом, от которого она пришла в отчаяние.

– Вы меня не так поняли, – отодвинул он чай от себя и встал из-за стола. – Любоваться, человеком в нашей стране запрета нет, а вообще-то я футболист. Извините, я пойду, наверное, отдохну немного и остужу свою голову.

Она не успела рта открыть, как Михаил покинул её комнату по-английски. «Забудь про неё, – твердил он себе, как только закрыл за собой дверь её номера, – будем считать, что мяч я срезал выше штанги. Она раскусила меня, но это не значит, что отдых мой испорчен. Он только начинается». Он покачивающейся походкой подошёл к своей двери и, всунув ключ в замок, вдруг услышал оклик Кати. Она бежала по ковровой дорожке коридора уже в махровом синем халате и махала ему рукой, давая понять, чтобы он не скрывался за дверью. Но дверь была уже открыта. Он вошёл в номер, не закрывая за собой дверь, чтобы Катя смело могла войти.

– Мишенька, она тебя, что обидела эта учительница, чёртова? – спросила она.

– С чего вы взяли?

– Чаю не испил с конфетами, так культурные люди не поступают. Ты ведь культурный мальчик?

Миша развалился на своей кровати, вытянув ноги, так, чтобы туфли не касались постели, спокойно сказал:

– Бескультурьем не болею, но крепко вспылить иногда могу, а покинул я вашу обитель, потому – что решил немного отдохнуть до прихода своих новых знакомых. «А что Светлана учительница?» – спросил он.

– Директор школы Света, а она тебе, наверное, по нраву пришла? По твоим глазам вижу, что понравилась, – погрозила она ему пальцем. – К ней много ходоков удочку закидывали здесь, только она всех разворачивала на сто восемьдесят градусов. Строга и самокритична, вот поэтому без мужа живёт. А замуж хочет до писка, но опасается ошибиться. Затем сюда и приехала. Ей ведь уже тридцать четыре года, как и мне. Мы обе в девках можем остаться. Хотя я была уже в загсе, знаю, что такое замужество. И второй раз выйду, как только путного и непьющего жениха найду, так и под венец пойду. Харчами перебирать теперь не буду. А Света ищет себе богоподобного мужчину, без изъянов. Хоть и директриса она, а глупа как девчонка пятиклассница. Таких экспонатов ни в одном музее мира нет. Вот, что Миша я тебе скажу!