– Не убьют, Артемий, – сказал ему Заварзин. – Кишка тонка, потерпи.

А рыжий тем временем сцепился с очкариком: наскакивали друг на друга, кричали яростно, одержимо, и это тоже пугало настороженную толпу.

– Ну, все, дергай отсюда! – Майка на рыжем держалась на одной лямке. – Я все сказал!

– Да пошел ты!.. – блистал очками парень с тесьмой на шее, перехватывавшей горло. – Я жокей, понял? Жокей! А ты, фуфло, там командуй! – И неопределенно кивал куда-то в сторону.

Рыжий горячился, махал руками, но сделать, похоже, ничего не мог.

– Ты у меня завтра помрешь на работе! Я тебе фазы замкну!

– Ну все, от винта! – резал очкарик. – Я делаю аппаратуру, и танцуем!

Он стремительно исчез в темноте, оставив рыжего между парнями и привязанными мужиками. Тот мгновение был в замешательстве, но быстро справился с собой, сдернул разорванную маечку и подскочил к Заварзину.

За спинами притихшей толпы рвались в небо клубы огня, рушились стены и вырастала из пламени высокая черная печь. Девочка, прикрывая от жара лицо, ходила возле пожара и, неловко замахиваясь, бросала в огонь щепки и палочки.

– Ну, заплатишь мне! – процедил рыжий, безбоязненно выставившись перед Василием Тимофеевичем. – За все с тебя получу!

Без маечки был он вовсе худеньким, узкоплечим и оттого казался длинным, тонким и каким-то бледным, словно выросшая под кирпичом, но так и не пробившаяся к свету трава.

– Это ты заплатишь, сопляк! – Заварзин плюнул. – И за избу, и за пожар! Щенки… Вы что жжете? Вы строили, чтоб жечь?!

Рыжий в ответ усмехнулся, поймал на лету брошенную из толпы фуражку и насадил ее на голову Артюши.

– Лысинку простудишь!..

– Не трогай его! – крикнул Заварзин. – Он больной человек!

– Я вас не би-ил, – протянул плаксиво Артюша. – Я пожар тушил…

– А кто тебя просил? – взвился рыжий и приподнял кулаком за подбородок голову Артюши. – Мы отдыхали, понял? После работы отдыхали и никому не мешали!

– Дак горело же, – чуть не плакал тот. – Изба ж горела…

Заварзин подергался, расслабляя веревки, попытался вырваться, но освободил только одну руку.

– Не трогай, сказал! – заорал Василий Тимофеевич. – Уйди от него!

Заварзии спохватился: где же Ощепкин? Огляделся, всматриваясь в тьму. Старик жил на самом конце деревни и наверняка услышал бы все, что здесь происходит. Неужто до сих пор не появлялся в Яранке?..

Внезапно вернулся жокей-очкарик, встал перед рыжим, уперев руки в боки.

– Мы устроим моральный суд, – спокойно сказал очкарик. – Мы имеем на это право. Верно?

Парни одобрительно зашумели, сомкнулись плечами, подступая к деревьям.

– Верно!

– Обоим еще по роже! И напинать!

– Вечер испортили!

– Аппаратура!..

– Никакого суда я не допущу! – звенящим голосом вы-крикнул рыжий. – Пускай милиция разбирается! Мы задержали их, и все! Отставить разговоры!

– Да вас самих под суд! – Заварзин дернулся. – Вы что творите, сволочи?!

– Батя-а! – звал Артюша. – Бать!..

– Между прочим, мы – несовершеннолетние, понял? – Рыжий дохнул Заварзину в лицо. – Трудовой десант!.. Знаешь, что за это бывает? Благодари, что толпе вас не отдам!

– Ты не отдашь? – возмутился очкарик. – А мы сами судить будем. Общество требует!

– Жокей! – кричали ему. – Жокей! Долой командира!

– Анархии я не позволю! – резко приказал рыжий. – Вадим спросит с меня! А не с вас!.. Отвязать их и запереть в бане. До утра! Все слышали?

Парни чуть притихли. Лиц их ни Заварзину, ни рыжему не было видно, только подсвеченные пламенем ежики волос на головах и красные оттопыренные уши. Жокей-очкарик прошел сквозь толпу, расступившуюся перед ним, и встал возле девочки.

– Что мы делаем, ребята? – неожиданно спросил из толпы чей-то голос. – Нам же самим влетит за них! Мы же их били… Их дом сожгли! Надо отпустить! Слышишь, командир? Отпустить надо…