Занятие подошло к концу, как и вся учёба на сегодня. Настроение было чудесное, несмотря на усталость и бесконечно долгий день. Вспомнив про комнатку, я вздохнула и поплелась к коменданту.

– Я же сказал, свободных мест нет! И до конца семестра не будет!

На мои возражения, что комната явно не рассчитана на троих, ответ был один. За противным комендантом ещё пришлось изрядно побегать по Академии, а сейчас он, ещё более хмурый и недовольный, чем в первую встречу, распалялся всё сильнее. Злить его не хотелось, но холодный приём моих новых соседок не оставлял другого выбора. Утром на первой лекции те демонстративно отвернулись при моём появлении.

Получив от ворот поворот, всё же пришлось вернуться в общежитие. В поисках этого мелкого сатрапа я пропустила ужин, но ещё больше было жаль времени, которое я планировала потратить на чтение в библиотеке. А вот у двери комнаты меня ждал сюрприз. Все мои немногочисленные пожитки, включая выданные раскладушку и постельные принадлежности, были сложены в коридоре. Ну, приехали.

Дверь распахнулась с первым же стуком, будто меня ждали.

– Ты-ы!.. Выметайся! И не вздумай даже пожаловаться кому-то! – брюнетка опять напоминала разъярённую горгулью, разве что без крыльев.

Собрав в кулак остатки самообладания, я спокойно спросила:

– Могу я узнать, в чём дело?

Горгулья аж закипела, вытаращив глаза:

– И ты ещё спрашиваешь?!.. Ты напала на Виларию Цольдерс! А я так рассчитывала подружиться с ней! А теперь они узнают, с кем ты живёшь, и нас тут всех за хумриков считать будут!

– Ну, допустим, это она первая…

Договорить я не успела: дверь с треском передо мной захлопнулась. Что ж, мои худшие утренние опасения сбылись. Благодаря оскорблённой троице моей, и без того сомнительной, репутации пришёл конец. Надеюсь, их обида ограничилась лишь распространением слухов среди студентов, и им хватило ума не заявлять явную ложь перед преподавателями. Почувствовав себя окончательно разбитой, я сползла вниз по стенке рядом со своими вещами. Все эмоции – злость, обида, горечь от несправедливости – ушли куда-то далеко, а меня накрыла пустая выгоревшая усталость.

Не знаю, сколько я просидела так, уставившись в одну точку. Из соседних дверей периодически высовывались любопытные носы. Встряхнувшись, я наконец поднялась. Попробую проникнуть в подсобку и переночевать там. А утро вечера мудренее.

Я не сразу заметила лёгкое мерцание на стене. Это какое-то предупреждение или так начинается отбой? На последней лекции о таком вроде не говорили. А время действительно было уже позднее. Между тем мерцание сгустилось и образовало стрелку, указывая на лестницу. А, видимо, это те самые временные чары для задержавшихся гостей. Мол, пожалуйте на выход. Но я решительно двинулась в обратную сторону, к подсобной комнатке.

Ой!.. Я вдруг споткнулась на ровном месте. Стрелка, уплотнившись ещё больше, сорвалась со стены и теперь мешалась под ногами, указывая противоположное направление. Ну, совсем здорово!.. Сначала из комнаты выперли, а теперь и вовсе на улицу гонят! Стрелка настойчиво подпрыгивала под ногами, то удлиняясь, то утолщаясь.

Обречённо махнув на всё рукой, я подхватила свои вещи, оставив на месте тяжёлую раскладушку, и двинулась в указанном направлении. Стрелка радостно запрыгала передо мной, указывая путь. Однако на лестнице, ведущей к выходу, она неожиданно указала вверх. Куда? Общежитие было пятиэтажным, выше некуда. Главная лестница вела вниз, а вверх уходила только узкая неосвещённая лесенка, ведущая на крышу, да и та была закрыта решёткой. Я потопталась на месте в растерянности, но замок на решётке тихо звякнул. А, была не была. Преодолев первый пролёт, я оказалась на небольшой площадке, а стрелка-помощник на секунду распалась искорками, чтобы вновь соединиться в новый символ. На стене замерцала раскрытая ладонь. Тогда я, стараясь не удивляться, приложила свою.