чужие, более чем странные

привычки,

сливаясь с ними воедино так,

что абсолютно нет возможности понять,

каким же образом явление

так органично переходит в образ…

02.02.18

снежинки словно язычки

холодного огня

вылизывают воздух,

и становится светлее,

играет искрами сошествие

с небес,

не ангелы, конечно, но ликбез

по части отпущения грехов

уже прошли

и представление имеют

о том, что тяжесть внутренних оков

легко снимается

в полете перекрестья

тогда она теряет весь свой

вес…

04.02.18

им слава не дает покоя,

если точнее, то – отсутствие ее,

но есть ли разница –

порожнее,

пустое,

зачем же горло рвать

как воронье –

и то, и то наполнено враньем,

а правда в том, что люди

понимают –

шедевры не изменят этот мир,

и только речь как горизонт

прямая

бессмертие дает словно вампир,

но кровь обычную при этом

отнимая…

04.02.18

случайно ли созвучия горят

как светлячки в безлунной

ночи,

или огней целебный яд

сознательно сознание

морочит,

настойчиво пытаясь намекнуть

на тайный смысл,

на глубинные

потоки,

на то, что не «куда попало»

и не «как ни будь»,

а русским руслом мчатся

токи

по венам, по гортани, по словам,

уже почуявшим порог

свободы,

готовых вырваться

и подсобить

ветрам,

собою неба подпирая

своды…

05.02.18

на обнаженном нерве древа

синичка, балансируя,

поет

светло, наивно, беззаботно,

и ствол и ветви впитывают

ноты,

но до корней в земле

не долетает этот

приворот,

они глухи к мелодии напева,

до них анестезия

не дойдет,

их заговаривают, как и прежде,

воды,

чей вывод откровенно груб –

единственный приемлемый

подход,

если иметь в виду презумпцию

свободы –

безжалостно и быстро

вырвать этот зуб…

06.02.18

прозрачен, бескорыстен, чист

дремотный воздух

по утру,

не замутнен еще сомненьем

в правоте

своих скоропалительных суждений,

так только что проклюнувшийся

лист,

узрев луч солнца, «не умру»

бормочет,

как будто никакие тени

свинцовой тяжестью не лягут

нагло

на свежее дыхание листвы,

сравнимое с полетом

междометья…

и воздух утренний не более

заметен,

чем растворившиеся в небе сны

уже открывшего глаза

Геракла…

09.02.18

историки так щедро зачерпнули

стоячий омут смолкнувших

эпох,

что с головой в их дебри погрузились,

и честно разобраться

силясь,

чем был хорош, а чем фатально плох

ушедший в прошлое правитель,

сидел ли он на троне

или на венском

стуле…

запутавшись в событиях и датах,

историки бесславно утонули,

их глотки вместо слов

пускают пузыри,

увы, уже не ясный разум

голос подает,

а пузо,

диапазон сигнала

затухающего

узок –

попробуй кроме SOS

в нем что-нибудь

узри…

а в омуте по-прежнему

водовороты

рулят!

10.02.18

в студеные кристаллы

потихоньку проникает нега,

и стаи ручейков растаявшего снега

уже обжили раскаленный водосток,

им кажется, что лучше, веселее

становятся приметы бытия –

ладья небес вот-вот расправит паруса,

наполнит их не ветром, а елеем,

чей дух блистательно высок,

настолько, что не знает сам,

куда способен дело завести…

все громче речи, говор горячее –

вот появились пузырьки,

и пар взметнулся

из воздушных недр в небо,

и рифмой старой,

как «ать-два» простой

рифмуются и быль

и небыль…

13.02.18

шаги твои

неповторимы, бесподобны,

непредсказуем их причудливый узор

невидимый пока – внутриутробный –

словно блуждающее эхо

среди гор,

неспешны, снисходительно-подробны

рассказы о прошедших временах,

а будущие эмбрионы-тропы

теряются где-то в дали –

в веках…

18.02.18

и оживают краски на холсте –

мазки уже дрожат

словно огни,

как подобает лепесткам,

не зря же это –

натюрморт с ромашкой,

она дает решительно отмашку,

чтобы пропел пропеллер «Жги!»,

и ветер выдохнул в горячке фимиам,

затем ромашка в солнце