Николай Алексеевич был избран и в последнюю, IV Государственную думу. Правда, к этому времени он, очевидно, потерял всякий интерес к политической деятельности, уже прекрасно понимая обреченность старой России со всеми ее политическими институтами. На вопрос газетчика, не является ли некий последний шаг правительства симптомом трансформации его политики, Хомяков ответил: «Вся наша беда в том, что мы живем без всяких симптомов, изо дня в день. Это единственный и самый скверный симптом». Поэтому в Думе депутат бывал редко, основное время проводя в Сычевке. Его личное дело, хранящееся в архиве, сохранило много записок на имя председателя Государственной думы М.В. Родзянко с просьбой об отпуске.

Хомяков не порывал связей с обществом Красного Креста. С началом Первой мировой он, будучи депутатом, возглавил Красный Крест в 8-й армии, а его дочь Мария Николаевна стала во главе санитарного отряда Государственной думы. Гуманистическая миссия, которую Николай Алексеевич исполнял на фронте, прельщала его куда более депутатской деятельности. Он сидел в 8-й армии безвылазно и писал оттуда Родзянко, что если его постоянное отсутствие в Думе недопустимо, то он готов сложить с себя полномочия ее члена.

После революции Н.А. Хомяков оказался в Яссах, где командование Юго-Западного фронта русской армии в конце 1917 года совещалось о дальнейших действиях с представителями стран Антанты. Там же присутствовал и П.Н. Милюков. Он вспоминал, что «Хомяков опять молчал, но, сколько помнится, не шутил больше. Он был какой-то осевший и присмиревший». И все же продолжал службу по линии Красного Креста. Во время Гражданской войны Николай Алексеевич – главноуполномоченный при армиях Южного фронта и член Временного управления Российского общества Красного Креста.

Последние остатки белой армии под командованием Врангеля были организованно вывезены из Крыма в 1920 году в Стамбул. Очень вероятно, что именно тогда и Хомяков покинул Россию. Из Стамбула беженцев старались распределить по другим странам. Так, 29 ноября 1920 года в город Дубровник, ныне находящийся на территории Хорватии, а тогда входивший в составе последней в Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев, прибыл пароход «Сегет». На его борту находились 2475 россиян; представляется весьма вероятным, что в их числе прибыл и Хомяков.

Большинство эмигрантов из Дубровника разъехались, Николай Алексеевич обосновался там. Почти сразу же умерла его жена, с отцом остались дочери. Внушительной русской общины в городе не было, русской церкви тоже, православная служба шла в сербском храме. Хомяков, остававшийся верным выбранному делу, занимал должность «председателя Российского общества Красного Креста в Дубровнике». Он, как мог, сторонился эмигрантского общества. В статье, посвященной 75-летию Хомякова и опубликованной 1 февраля 1925 года в белградском «Новом времени», Н.Н. Чебышев писал: «Мы живо ценим, что он с нами, что он в хаосе уцелел, и, приветствуя юбиляра, просим нас простить, что, быть может, нашим приветствием нарушили его сокровенные желания».

Про Хомякова ходили разные слухи. Например, видному в свое время кадету Н.Н. Львову говорили, будто «Николай Алексеевич очень постарел и ожесточился». Однако, встретив его в 1924 году на русской пасхальной службе в городе Земуне, Львов «увидел в нем того же Николая Алексеевича, каким его знал. Такая же светлая голова, никакой ожесточенности. Горечи, да, много горечи было в его словах, но никакой озлобленности».

28 июня 1925 года Н.А. Хомяков скончался в Дубровнике после продолжительной болезни. И тут многие осознали, что это был не просто добродушный и симпатичный весельчак, не просто ленивый помещик. «В нашем общественном движении, – писал Н.Н. Чебышев, – так печально завершившемся, он стоит особняком, одиноким, бессильным, обреченным на созерцание наблюдателем, ясно сознававшим ослепление обеих сторон, правителей и революционной общественности, сотрясавших соединенными усилиями над собственными головами зыбкую кровлю государства в то время, когда перед Россией открывались необозримые экономические и культурные перспективы». «Нам нужно знать, – добавлял Н.Н. Львов, – наших лучших русских людей, нужно учиться у них любить и продолжать любить Россию».