Я зашел в отдел кадров и понял, что машина времени уже изобретена. Это машина сделала те же столы, те же шкафы и женщину за столом, которая сидела тут столько, сколько я себя помню в этом институте. И она ничуть не изменилась.

– Я Дараган, – сказал я, чуть заикаясь от волнения.

– Я знаю, – спокойно сказала женщина.

– Я за трудовой книжкой.

– Я знаю, – снова повторила она.

Она спокойно пошла к шкафу и достала гору трудовых книжек, перевязанных бечевкой.

– Вот тут такие, как вы, – сказала она. – Кто-то умер, кто-то подрабатывает.

– Я не умер, – сказал я.

– Я знаю, – сказала она. – Вы подрабатываете без трудовой книжки.

Я расписался в огромной амбарной книге и получил трудовую. К моей радости, первой там была запись, что я начал свою деятельность разнорабочим. Жаль, что там не написали, какую красивую канаву я выкопал.

Полистав книжку, я увидел свою жизнь. Это очень грустная книжка. Там вся жизнь разложена по пунктам, все готово для ввода в базу данных. Последняя запись была, что я ушел из института по собственному желанию.

– Что-нибудь еще? – спросила женщина.

Ей было неинтересно, чем я занимаюсь и зачем мне книжка. Сейчас я уйду, и в институте останутся только копии приказов с упоминанием моего имени.

– До свидания, – сказал я.

Женщина кивнула и стала перевязывать стопку трудовых старой бечевкой.

Я ходил около корпусов, вспоминая свою бурную жизнь, и тут до меня дошло, что действие в последних главах моей повести происходит именно здесь. А вот и жилой дом, где купил квартиру главный злодей.

И я пошел к этому дому.

В подъезде любого элитного дома стоит охранник. И этот охранник с большим подозрением относится к незнакомцам, которые добрались сюда без автомобиля.

– Чего надо? – спросил он.

– Я писатель, – скромно сказал я. – Действие моего романа происходит в этом подъезде, и я бы хотел все внимательно посмотреть, чтобы не сделать ошибок.

– Чего? – спросил охранник.

– Мне нужно сделать фотографию этого подъезда для моего романа, – сказал я твердым голосом.

– Это еще зачем? – спросил охранник.

– У меня в романе тут живет злодей.

– Кто тут живет?

– Злодей! Он тут устроит взрыв и пожар.

– Чего?!

– Это в романе, не бойтесь.

– В каком романе? Шел бы ты отсюдова, пока цел!

Вынимаю камеру и делаю снимок. Охранник открыл рот, но не нашел подходящих слов. Я машу ему рукой и ухожу. Охранник выходит на крыльцо, сплевывает в мою сторону и закуривает.

Почему к Левитану у меня особенное отношение? Вроде бы пейзажистов я насмотрелся, сам фотопейзажист, когда людей поблизости нет. Но его знаменитая картина «Над вечным покоем» меня не трогает. Видали мы покой и попокойнее! А трогают меня две его картины, да так трогают, что душа выворачивается! Я прямо живу в них. Каждый раз хочу запомнить их точное название, но вместо этого смотрю на них, представляю там себя и про все забываю.

На первом месте – это лошадь с санями около желтого домика. Кажется, «Мартовский снег» называется. Я даже запах снега ощущаю, когда смотрю на нее. Талый снег, запах навоза, разогретые деревянные стены, теплые комнаты в домике, запах щей и гречневой каши.

На втором месте – майский день. Там деревья светятся на просвет. Дворник небольшой, все такое молодое, радостное.

И мазков в этих картинах раз-два и обчелся. Но каждый мазок на месте.

Короче, выставку картин Левитана, собранную из многих музеев, я пропустить не мог. В зале за мной ходила вредная бабка и бухтела, что фотографировать тут нельзя. Я долго не мог понять, почему она ходит только за мной, а потом увидел, что держу в руках огромную профессиональную камеру, на боку болтается сумка с объективами. Я засунул камеру в сумку и показал, что у меня пустые руки. Она удовлетворенно кивнула, спряталась за столб и контролировала меня уже оттуда.