Либеральный джихад – вот ключевое понятие для обозначения американской «антитеррористической операции», настоящее имя которой – глобальная война с «неверными».

Америка победила в холодной войне и вступила в позицию наставника человечества в результате беспрецедентной серии демонстраций превосходства. Абсолютное превосходство для неё – не преходящее состояние или счастливая случайность, а то, без чего она не согласна жить.

Именно здесь и скрывается главная тайна начавшейся мировой авантюры. Дело в том, что наряду с идеологией существуют светские формы знания – экономика с её холодной статистикой, социология, демография. И все они достоверно свидетельствуют, что уже через двадцать лет «неправильно устроенный», «нелиберальный» Китай опередит США по большинству экономических показателей и станет первой державой мира. Примерно ещё столько же лет понадобится Индии, чтобы опередить США и стать второй после Китая сверхдержавой мира. […]

Потребительское общество реактивирует в массах молодёжи черты языческого типа личности с акцентированной телесностью, а не духовностью.

Рационализация предполагает подчинение инстинкта разуму – потребительское сознание, напротив, олицетворяет собой капитуляцию разумной воли перед напором «инстинкта удовольствия».

Ключевое слово «новый эпохи» было произнесено: социал-дарвинизм. Оно преодолело барьер общественной цензуры благодаря тому, что первоначально относилось якобы не к людям, а к предприятиям: пусть разоряются все нерентабельные предприятия – это очистит экономическое пространство для рентабельных.

И вот прошло совсем немного времени – не более 10 лет, отделяющих 80-е годы от 90-х, и социал-дарвинистский принцип стал более или менее откровенно применяться к людям. Реальное содержание термина – «естественно-рыночный отбор» – стало всё больше высвечиваться по мере того, как неоконсервативные методы оздоровления экономики стали распространяться на регион с менее ценным человеческим материалом – на бывшие социалистические страны, в особенности – на Россию. Здесь уже новая идеология отбросила «экономические» эвфемизмы и ввела в действие социал-дарвинистский арсенал прямо по назначению – то есть применительно к населению. Все те филиппики, которые деятели неоконсервативной волны адресовали экономически неэффективному предпринимательству, требуя перекрыть им кислород дешёвого кредита, наши реформаторы стали адресовать целым слоям населения, требуя перекрыть им… кислород. Возникла лексика нового апартеида: «совок», «люмпен», «маргинал», «красно-коричневое большинство» – и всё это применительно к народу, которому ещё накануне обещали демократическое процветание и вхождение в европейский дом. Ясно, что это не было «языком консенсуса» – это была лексика нового апартеида и внутреннего расизма.

С позиций российских приватизаторов, такая социал-дарвинистская компрометация большинства была необходима ввиду того, что с этим большинством не хотели делиться собственностью. Не делиться собственностью с полноценными, самодеятельными гражданами – это скандально и недемократично. Но если предварительно этих граждан опорочить, назвав совками и люмпенами, обременёнными неисправимой тоталитарно-патерналистской наследственностью, то тогда отлучение их от демократического дележа собственности начинает выглядеть как вынужденная мера, связанная с ограждением здоровой экономики от нездоровых элементов. Так вместо демократического принципа единой нации, сообща строящей новое будущее, возобладал принцип «двух наций»: достойной нового будущего и явно его не достойной.