Церковь Рождества Иоанна Предтечи в Москве. Литография Андре Дюрана, 1839 г.

С приходом Александра II ничего не изменилось.

Один из наиболее ярких и талантливых русских литераторов Алексей Константинович Толстой писал:

«Когда великий князь Михаил высказал намерение построить в Новгороде церковь в честь своего святого, там, вместо того чтобы просто исполнить это его желание, снесли древнюю церковь ев. Михаила, относившуюся к XIV веку. Церковь св. Лазаря, относившуюся к тому же времени и нуждавшуюся только в обычном ремонте, точно так же снесли. Древнейшая в России Староладожская церковь, относящаяся к XI веку (!), была несколько лет тому назад изувечена усилиями настоятеля, распорядившегося отбить молотком фрески времен Ярослава, сына святого Владимира, чтобы заменить их росписью, соответствующей его вкусу. На моих глазах пет шесть тому назад в Москве снесли древнюю колокольню Страстного монастыря, и она рухнула на мостовую, как поваленное дерево, так что не отломился ни один кирпич, настолько прочна была кладка, а на ее месте соорудили новую псевдорусскую колокольню. Той же участи подверглась церковь Николы Явленного на Арбате, относившаяся ко времени царствования Ивана Васильевича Грозного и построенная так прочно, что и с помощью железных ломов еле удавалось отделить кирпичи один от другого.

Когда спрашиваешь у настоятелей, по каким основаниям производятся все эти разрушения и наносятся все эти увечья, они с гордостью отвечают, что возможность сделать все эти прелести им дали доброхотные датели, и с презрением прибавляют: «О прежней нечего жалеть, она была старая!». И все это бессмысленное и непоправимое варварство творится по всей России на глазах и с благословения губернаторов и высшего духовенства. Именно духовенство – отъявленный враг старины, и оно присвоило себе право разрушать то, что ему надлежит охранять, и насколько оно упорно в своем консерватизме и косно по части идей, настолько оно усердствует по части истребления памятников»[42].

В глубинке работала логика экономики. В селах старые церкви сгорали при пожарах, разрушались от ветхости, и далеко не всегда помещики и крестьяне считали нужным их восстанавливать. Так, на территории современного Ступинского района в начале XIX века действовало 78 церквей, в начале XX века действующих самостоятельных приходов осталось 58. Пять церквей сделали филиалами, а остальные разобрали.

Так, про храм в селе Коледино в хронике сказано: «Зданием каменная, ветхая, а именно, в алтаре и трапезе все железные связи разорвались и имеются большие седины, крыша ветхая, во время дождя течет. Упразднена в 1831 году. Антимине представлен в Чудовскую ризницу. После приписки утварь и колокола перенесены в Чиркинскую церковь»[43].

Про храмы иноверцев и говорить нечего. В 1742–1743 годах произошло массовое уничтожение мусульманских мечетей и молелен в Казанской, Нижегородской, Астраханской и Сибирской губерниях. В Казанском уезде Казанской губернии из 536 храмов были ликвидированы 418, причем среди них были и древние мечети, построенные до завоевания Казани. В Сибирской губернии, в Тобольске, Таре – 98 из 133, в Астраханской губернии – 29 из 40[44].

Если на протяжении столетий власть без всяких протестов Патриархии сносила церкви для проведения парадов, сносила мечети из принципа, размещала в храмах тюрьмы и канцелярии, то что же спрашивать с крестьян и городских обывателей, которые переняли этот опыт и применили его в 1930-е годы, также снося церкви или размещая в них школы и дома культуры?

Разумеется, снос храмов, мечетей, синагог и пагод, которые представляли собой почти всегда великолепные произведения архитектурного искусства, – варварство. Но это варварство появилось не после 1917 года. Оно практиковалось на протяжении всей долгой истории царской России.