По субботам я с ней ходил в баню. Женскую, конечно. Эмоции получал почти как на заводе. Тоже всё колоссальное. Опупенные сиськи, здоровенные, лохматые лобки. Это вам не садиковская мизерная прорезь. Все эти чёрные, рыжие, седые мохнахи, с висящими этими штуками на уровне моих глаз, меня совсем не интересовали. Помню, как бабушка, раскорячившись, натирала мочалкой свою кошмарную, седую дырку с таким остервенением, что я подумал – не свихнулась ли старуха? Сейчас понимаю – наверно, она в это время ловила кайф, вроде как мастурбировала. Зрелище, конечно, не для слабаков.

Потом появился папик. Как чёрт, резко так выскочил из небытия, и стал с нами жить. Мне объяснили, что «это твой папа». Ну, папа так папа, я уже был у одного на пароходе. Тогда я не понимал, что папа может быть только один. Опять стали жить-поживать. Кстати, с папой тоже ходили в баню, только уже мужскую. Мы бы и рады в женскую, да не пускали. В мужской, тоже ужасы неслабые. Тут у дядек прибамбасы болтаются, по моему носу задевают. Да все разные, сколько мужиков, столько и пистолетов. Толстые, тонкие, длинные, короткие. У толстяков вообще не видно ни черта, только залупа торчит из-под жировых складок. Помню, у одного мужичка член искривлённый был, как бумеранг. Или из-за травмы, или вражеская пуля угодила. Он согнутый был градусов на 35—40. Как же бедняга им пользовался? Непонятно! А может быть наоборот, очень даже прекрасно осеменял своей загогулиной. Вполне возможно, что его подружки получали эксклюзивные ощущения. Были с огромными яйцами, и с совсем мелкими. И тут я среди них, со своей свистулькой микроскопической и яйцами с горошину. Славные были времена. Хорошо быть маленьким.

4 Кто насрал?

Папик тоже на завод устроился, тоже судоремонтный, только другой. Вскоре мне подошёл возраст идти в школу, пора набираться уму-разуму. Скучно в школе. Пидзы никто уже не показывает, и мой агрегат никто рассмотреть поближе не хочет. Насмотрелись, наверно. Несколько садиковских мальчуганов оказались со мной в одном классе: Забровский Сашка, Филинов Андрюха и Леньшин Юрик. Школа на улице Сенявина, уже и номер не помню.

Однажды гуляли с дружками по лесочку, недалеко от дома. Там сейчас гостиница «Горизонт». Повстречалась нам компания незнакомых пацанов, возрастом постарше. Говорят нам: «Хотите корень уматный попробовать? Сладкий как мёд. Вообще офигенный корень! Называется „Борец“. Сами только что наелись!» И мы, как дураки, повелись на эту лажу. Они показали, как его выкопать и правильно очистить, чтобы витамины не потерялись. После этого предусмотрительно свалили. Больше я этих ублюдков никогда не видел. Надеюсь, бог им воздал по заслугам.

Короче, нажрались мы все этого чудесного корня до отвала. И в самом деле, он оказался сладковат, всё без обмана.

Твою же мать! Как будто нас дома не кормили! Дебилы! Через некоторое время во рту стало жечь, ну, мы думаем, так надо, витамины, наверно, действуют, и не беспокоимся. Потом стало оухительно жечь. Трындец! Я почуял неладное, побежал домой. Мамке побоялся признаться сразу, ругать ведь будет. Ужасно скромный был мальчик. А потом стало совсем невмоготу. Слюноотделение сумасшедшее, во рту всё распухло, огнём горит. Маманя смотрит, что-то с сыночком неладное творится. А я уже загибаюсь реально, температура под сорок, рвота дикая. Когда ей рассказал кое-как, с трудом ворочая раздувшимся языком, за голову схватилась.

Этот Борец, оказывается чрезвычайно ядовитый корень. Его в деревнях использовали вместо отравы. Она-то, таёжный житель, знает всю эту фигню. Ёпэрэсэтэ! Давай меня водой поить и т. д. В итоге я отрубился, ничего дальше не помню. Врачи еле откачали. Сказали, что если бы съел чуть больше, помер бы, как пить дать. Ни ухя себе, погуляли мальчики! А насчёт тех пацанов – проблема так и не решена, хотел бы с ними встретиться. «Эгей! Отзовитесь, говнюки! Если живы!»